Ганнибал

— Ну, а он будто не понимал. И спросил, как эта штука действует, а я ему говорю, какой вы странный психиатр, раз такого не знаете, а он говорит — никогда не забуду его улыбку при этом! — он говорит: «А вы мне покажите!» И тут я подумал: «Ага, вот ты мне и попался!»

— И вы ему показали…

— Я не стыжусь этого. Мы все учимся на ошибках. Я прошел очищение.

— Продолжайте, пожалуйста, мистер Верже.

— Ну, я опустил петлю вниз, встал напротив огромного зеркала и надел ее себе на шею, а пульт управления лебедкой держал в руке и уже начал колотить другой рукой, а сам наблюдал за его реакцией. И не заметил ничего. Я обычно хорошо читаю по лицу человека. Он сидел в кресле в углу. Положил ногу на ногу, а пальцы сплел на колене. Потом встал, сунул руку в карман пиджака, весь такой элегантный, прямо как Джеймс Мэйсон, когда он достает зажигалку, и говорит: «А не хотите амилнитриту?» Ну, я и подумал: «Ага! Если он сейчас мне это предлагает, значит теперь всегда должен будет давать. Чтобы сохранить свою докторскую репутацию и лицензию. Его ведь только по рецептам продают». Ну вот, если вы читали рапорт полиции, там у него было еще и многое другое, а не только амилнитрит.

— «Ангельская пудра», амфетамины и ЛСД, — сказала Старлинг.

— Вот-вот, я и говорю. Он подошел к зеркалу, в которое я смотрелся, и выбил у меня стул из-под ног. И я повис. А он достает осколок стекла и дает его мне, а сам смотрит мне в глаза и говорит, что может мне теперь захочется этим осколком срезать себе все лицо. А потом он выпустил собак из клетки. И я скормил им собственное лицо. Говорят, это заняло много времени, срезать все с лица. Сам я не помню. Доктор Лектер сломал мне петлей шею. Потом собакам прочистили желудки в собачьем приемнике и извлекли назад мой нос, но не смогли приживить его обратно.

Старлинг потребовалось гораздо больше времени, чем нужно было на самом деле, чтобы привести в порядок бумаги на столе.

— Мистер Верже, ваша семья предложила награду за поимку доктора Лектера после того, как он бежал из-под стражи в Мемфисе.

— Да, миллион долларов. Один миллион. Мы дали объявления по всему свету.

— И вы предложили заплатить за любую информацию о нем, а не только за его задержание и осуждение, как обычно. Предполагалось, что вы будете делиться такой информацией с нами. Вы всегда соблюдали это условие?

— Не всегда, но к нам ни разу не поступало ничего особенно интересного, чтобы сообщить вам.

— Откуда вы знаете? Вы что, сами отрабатывали некоторые версии?

— В достаточной мере, чтобы убедиться, что они ничего не стоят. Да и с какой стати делиться — вы ведь тоже никогда нам ничего не сообщали. У нас было одно сообщение с Крита, полная ерунда, потом еще одно из Уругвая, мы так и не смогли получить ему подтверждение. Хочу, чтобы вы поняли, мисс Старлинг, — это вовсе не месть, ничего общего. Я простил доктора Лектера, как наш Спаситель простил тех римских солдат, что мучили его перед смертью.

— Мистер Верже, вы намекнули нашим сотрудникам, что у вас появилось кое-что новое.

— Посмотрите в ящике крайнего стола.

Старлинг достала из сумочки белые нитяные перчатки и натянула их. В ящике лежал большой конверт из манильской бумаги, твердый на ощупь и тяжелый. Она достала оттуда рентгеновский снимок и подняла его поближе к яркой лампе, светившей сверху. Это оказалась рентгенограмма левой руки, видимо, поврежденной. Она пересчитала пальцы. Четыре плюс большой.

— Обратите внимание на пясть. Понимаете, о чем я говорю?

— Да.

— Сосчитайте костяшки пальцев.

Пять костяшек!

— Если считать вместе с большим пальцем, у этого человека было на левой руке шесть пальцев. Как у доктора Лектера.

— Да, как у доктора Лектера.

Угол, где обычно указывают номер медицинской карточки и название медицинского учреждения, был отрезан.

— Откуда ее прислали, мистер Верже?

— Из Рио-де-Жанейро. Чтобы получить дальнейшую информацию, я должен сперва заплатить. Много. Вы можете подтвердить, что это рука доктора Лектера? Мне надо знать, прежде чем платить.

— Попытаюсь, мистер Верже. Мы сделаем все от нас зависящее. У вас сохранился конверт, в котором пришла эта рентгенограмма?

— Марго положила его в пластиковый пакет, она вам его отдаст. Если не возражаете, мисс Старлинг, давайте прервемся. Я несколько устал, и мне требуется врачебная помощь.

Едва Старлинг вышла из палаты, Мэйсон Верже дунул в крайнюю трубку и позвал: «Корделл!» Служитель из игровой комнаты вошел к нему в палату и прочел ему данные из папки с надписью «Управление социальной помощи детям, город Балтимор».

— Его зовут Франклин, так? Пусть он войдет, — сказал Мэйсон и выключил свет.

Маленький мальчик стоял один в углу под ярким светом, падавшим сверху, и, щурясь, смотрел в темноту.

Раздался звучный голос:

— Тебя зовут Франклин?

— Франклин, — ответил мальчик.

— С кем ты живешь, Франклин?

— С мамой, и с Ширли, и со Стрингом.

— А Стринг все время с вами живет?

— Не-а, когда живет, а когда нет.

— Ты сказал, «когда живет, а когда нет»?

— Ага.

— Мама ведь не настоящая твоя мама, Франклин?

— Приемная.

— И не первая приемная мать, у которой ты живешь?

— Ага.