Читаем Ганнибал полностью

Если говорить о целях карфагенского военачальника и методах их осуществления, то нельзя не признать, что Ганнибал стоит, несомненно, в одном ряду с Аттилами, Чингисханами и другими завоевателями, огнем и мечом утверждавшими свое господство на костях побежденных народов. Тем не менее он привлекал к себе симпатии людей; в античной литературе можно найти немало апологетических страниц, посвященных восхвалению добродетелей Ганнибала, всего того, что в конце концов составило своего рода легенду об этом полководце. Более того. Дельфийский оракул, предрекая победу римлян, не удержался от выражения своего сочувствия именно к Ганнибалу: «И худшие люди… победят лучшего» [Плут., Пиф., II]. Впрочем, его позиция объясняется, может быть, тем, что оракул был дан Филиппу V и речь в нем шла о возможных перспективах римско-македонской войны. Сочувствуя Ганнибалу, оракул стремится удержать Филиппа от вмешательства.

Если отвлечься от понятного стремления римской историографии превознесением Ганнибала увеличить славу римского оружия, исключительную популярность полководца, в частности в греческой среде, можно объяснить последовательной и бескомпромиссной его борьбой против Рима. В условиях когда утверждалось римское господство, эта борьба, принимая облик освободительного движения, вызывала общее сочувствие. Как-то забывалось при этом, что сам Ганнибал стремился утвердить карфагенское господство…

Воображение современников Ганнибал поражал тем, что, подобно Александру Македонскому, казался им средоточием воинских доблестей. В эпоху становления индивидуализма он с наибольшей полнотой проявил себя как личность, в высшей степени независимая от гражданского коллектива: он один, так по крайней мере казалось, противостоял всей римской военно-политической машине и не раз добивался успеха. Ганнибал проявил себя и как литератор, и как мыслитель. Правда, преклонение перед греческими философами не помешало ему безжалостно охарактеризовать в Эфесе умственное убожество перипатетика Формиона, который решился в присутствии знаменитого полководца рассуждать об обязанностях военачальника и военном искусстве [Циц., Орат., 2, 13].

…Споры вокруг пунийского полководца давно утратили свою злободневность. Кости самого Ганнибала, его друзей и врагов истлели в земле; государства, когда-то спорившие о господстве над миром, погибли; уже нет ни пунийцев, ни римлян. Время позволяет теперь взглянуть на Ганнибала с более чем 2 000-летнего расстояния. Оно, беспощадно стирая все румяна и белила, обнаруживает истинные мотивы деятельности «великих» завоевателей, принесших столько кровавых жертв всегда жадному своему властолюбию. Мелкие помыслы, прикрытые громкими фразами, суетность стремлений к величию, высокомерное пренебрежение к человеческому страданию, да и к самой человеческой жизни, наглая уверенность в своем праве совершать любые злодеяния, лишь бы достичь успеха… Ненасытные властолюбцы, насильники и убийцы — такими в конце концов остаются они в памяти человечества.

СПИСОК СОКРАЩЕННЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ ИСТОЧНИКОВ[210]

Апп. Ганниб. — Appianus, Hannibalica.

Апп. Лив. — Appianus, Libyca.

Апп. Исп. — Appianus, Hispanica.

Апп. Самн. — Appianus, Samnitica.

Апп. Сир — Appianus, Syrica.

Апп. Сиц. — Appianus, Sicelica.

Апулей — Apuleius, Apologia.

Арист. — Aristoteles, Politica.

Афиней — Athenaeus, Deipnosophistae.

Вал. Макс. — Valerius Maximus, Dictorum factorumque memorabilium.

Велл. Пат. — Velleius Paterculus, Historia Romana.

Гелл. — A. Gellius, Noctes Atticae.

Демосфен — Demosthenes, Philippicae.

Диодор — Diodorus, Bibliotheca historica.

Дион Касс. — Cassius Dio, Historia Romana.

Евтропий — Eutropius, Breviarum historiae Romanae.

Знам. — De viris illustribus.

Зонара — Zonaras, Annales.

Ил. — Homerus, Ilias.

Катон — Cato.

Колумелла — Columella, Res rusticae.

Корн. Неп., Гам. — Cornelius Nepos, Hamilcar.

Корн. Неп., Ганниб. — Cornelius Nepos, Hannibal.

Ливий — Livius, Ab Urbe condita (Ливий, Сод. — Livius, Ab Urbe condita, Periocha).

Одисс. — Homerus, Odyssea.

Орозий — Paulus Orosius, Historiae adversus paganos.

Пап. P. — Papyrus Rylands.

Плиний — Plinius, Naturalis Historia.

Плут. Апоф. — Plutarchus, Regum et oratorum apophtegmata, Scipio lunior.

Плут. Деян. Римл. — Plutarchus, Acta Romanorum.

Плут. Кат. — Plutarchus, Cato Maior.

Плут. Лук. — Plutarchus, Lucullus.

Плут. Марц. — Plutarchus, Claudius Marcellus.

Плут. Пирр — Plutarchus, Pyrrhus.

Плут. Пиф. — Plutarchus, De Pythiae oraculis.

Плут. Фаб. — Plutarchus, Fabius Maximus.

Плут. Флам. — Plutarchus, Flaminius.

Полибий — Polybius, Historia.

Сервий — Servius, In Aeneidam.

Сил. Ит. — Silius Italicus, Punica.

Страбон — Strabo, Geographica.

Суда — Suida.

Фест. — Festus, De verborum significatu.

Флор. — Florus, Epitome rerum Romanorum.

Фронтин — Frontinus, Strategemata.

Циц. Акад. — Cicero, Academici.

Циц. Брут. — Cicero, Brutus.

Циц. Верр. — Cicero, In Verrem.

Циц. Госуд. — Cicero, De re publica.

Циц. Кат. — Cicero, Cato Maior.

Циц. Обяз. — Cicero, De officiis.

Циц. Орат. — Cicero, De oratore.

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза