Ганнибал

В Испании положение карфагенских войск также становилось все более неблагоприятным. Римляне принудили карфагенян снять осаду с Илитурги, а затем и с Интибила [Ливий, 23, 48, 4–49]. Почти все племена и народности Испании перешли на сторону римлян.

Война на Сицилии. Осада Сиракуз. Архимед

Зиму 215–214 гг. Ганнибал провел в Апулии, неподалеку от Арп, время от времени завязывая мелкие стычки с римлянами Тиберия Семпрония Гракха, зимовавшими в Луцерии [Ливий, 24, 3, 16–17]. Квинт Фабий Максим использовал это время для того, чтобы занять Путеолы [Ливий, 24, 7, 10], важный торговый центр в Кампании.

Новые военные действия в Южной Италии начались с того, что Ганнибал спешно возвратился в старый лагерь у Тифата; его побудили к этому настойчивые требования капуанцев, опасавшихся, что римляне осадят Капую. У Тифаты, однако, Ганнибал не задержался: оставив там нумидийских и испанских солдат, он отправился к Авернскому озеру якобы для совершения жертвоприношений; в действительности он хотел атаковать Путеолы и находившийся там римский гарнизон [Ливий, 24, 12, 1–5].

Имея в виду эти его передвижения, консул Квинт Фабий Максим приказал Гракху передвинуть свои войска из Луцерии в Беневент, а своему сыну, претору тоже Квинту Фабию Максиму, занять Луцерию [Ливий, 24, 12, 5–6].

Между тем Ганнибал достиг Авернского озера. Пока он приносил жертвы, к нему явились четверо знатных юношей из Тарента. Когда-то они побывали в карфагенском плену, одни после Тразименского озера, другие после Канн, были отпущены домой и теперь предлагали Ганнибалу воспользоваться случаем и захватить Тарент. Большинство тарентской молодежи, рассказывали они, согласны предпочесть союз с Карфагеном союзу с Римом, и вот теперь они пришли в лагерь Ганнибала посланцами от этих людей и просят его подойти как можно ближе к их городу. Как только из Тарента увидят его боевые значки, город сразу же будет сдан, потому что народ там находится под влиянием (Ливий употребляет даже более резкое слово: «во власти») молодежи, а государство — в руках народа [Ливий, 24, 13, 1–3]. Исходя из этого рассказа Ливия, можно подумать, что Ганнибала призывало в Тарент, как это было и во многих других случаях, антиримское движение, которым руководили некоторые выходцы из местной аристократии, надеявшиеся в результате неизбежного переворота прийти к власти.

Для Ганнибала предложение тарентинцев было и чрезвычайно заманчивым, и, казалось, легко осуществимым. Захват Тарента делал возможными прямые контакты между Ганнибалом и Филиппом V; в случае необходимости в Таренте могли быть высажены македонские войска. Не удивительно, что Ганнибала охватило огромное, как пишет Ливий, желание овладеть этим городом. Однако нападение на Тарент отложил и решил напасть на Путеолы; три дня карфагеняне безуспешно штурмовали их стены, затем пошли к Неаполю и опустошили его окрестности.

Пока Ганнибал совершал все эти бесцельные передвижения, в Кампании произошли два события, которые должны были существенно повлиять на развитие обстановки: консул Квинт Фабий Максим начал осаду Касилина, занятого карфагенским гарнизоном [Ливий, 24, 14, 1], а Ганнон, сын Бомилькара, подступил из Брутиума к Беневенту. Туда же из Луцерии пришел Гракх и расположился на расстоянии примерно мили от пунийцев. Готовясь к бою, он обещал каждому из своих воинов, рабский статус которых пока еще сохранялся, свободу за принесенную голову неприятеля. Когда на другой день началось сражение, такое условие едва не стоило римлянам победы: убивая врагов, римские солдаты рубили им головы, а потом с этими головами покидали поле боя.

Когда военные трибуны донесли о происходящем Гракху, он приказал всем немедленно бросить головы и вернуться в битву; при этом было сказано, что свободу они безусловно получат.

Сражение возобновилось с новой силой; против нумидийской конницы Ганнона были брошены римские всадники. Весы колебались, и тогда Гракх, в очередной раз меняя решение, объявил, что свободу его воины получат только в том случае, если враг будет обращен в бегство. Натиск римской пехоты усилился до такой степени, что карфагенские воины не выдержали и побежали. Бой вскоре превратился в беспорядочную резню. Из 7000 пехотинцев, главным образом брутиев и лука-нов, и 1200 всадников Ганнона — нумидийцев, мавров и немногочисленных италиков — спаслись вместе с полководцем менее 2000, преимущественно конных. Гракх сдержал слово.

Все рабы, участвовавшие в сражении под Беневентом, получили свободу. Интересно, что скот, захваченный в карфагенском лагере, Гракх изъял из общей добычи и объявил, что хозяева животных (очевидно, местные жители) могут в течение месяца забрать их. Такая мера должна была продемонстрировать италикам, что римские войска защищают своих союзников от грабежа и насилий [Ливий, 24, 14–26].