Ганнибал

— Разумеется, — ответил Намилим, который как раз заказал гравированную печать для Секции. Ему сделали ее по дешевке из куска низкокачественного малахита, и он надеялся, что этот расход не вызовет возражений. — Я еще хотел спросить тебя о светильниках. Их кто-то украл. Посмотри, вот рычаг для поднятия их, а вот кольца в потолке.

— Я могу доказать, что они исчезли до моего вступления в должность, — дрожащим голосом произнес сторож. Но в конце концов он заявил, что несколько светильников, может, были убраны на склад в дальней части крепостной стены, находящийся в его ведении.

Намилим отправился домой в наилучшем расположении духа. Приблизившись к лавке, он заметил человека с большим свертком под мышкой. Намилиму показалось, что этот парень вертелся здесь, когда сам он уходил из дому.

— Как с артишоками? — спросил он Карала.

Во дворе Хотмилк напевала ту же песенку, но уже другой куплет:

Я хотел бы быть твоей алой туфелькой,
Первой вещью твоей по утрам…

Тут человек со свертком под мышкой вошел в лавку и сказал хриплым голосом:

— Хочу кое-что показать тебе, хозяин. Новый сорт овощей. — Он повел бровями в сторону Карала, который с великим удовольствием лакомился зеленым горохом.

— Ступай вымой еще раз алтарь козьим молоком, — приказал ему Намилим. В человеке со свертком было что-то крайне неприятное, и Намилим решил выяснить, в чем дело.

Когда Карал ушел, незнакомец, осторожно оглянувшись по сторонам, начал разворачивать сверток, продолжая бормотать что-то о чудесном новом сорте, овощей.

— Да ведь это обыкновенная капуста! — воскликнул Намилим. Правда, кочан был очень крупный, но в общем ничего особенного.

— А кочерыжка? — ухмыльнулся незнакомец, передавая кочан Намилиму. — Взгляни!

Намилим взял кочан и чуть не уронил его. Он был тяжелый, словно каменный.

— Что такое? — спросил он, прижимая кочан к животу и разворачивая листья. Кочерыжка была вынута, а вместо нее засунут мешочек, судя по весу и выпуклостям, набитый золотыми монетами. — Для чего это?

— Удивительная капуста, — сказал незнакомец, придвигаясь ближе. — Некоторые твои друзья хотели бы подарить ее тебе в награду за твою добрую волю. Вот и все. В огороде, где она выросла, таких кочанов хоть отбавляй. — Он захихикал. — Ты только должен отплатить доброй волей…

Намилима наконец осенило:

— А, подкуп… Кто тебя послал? Впрочем, что спрашивать… Но почему ты подумал, что меня можно купить? Теперь не старое время… — И тут он понял, что в старое время не посмел бы отвергнуть попытку богачей купить его, даже если бы мешочек содержал всего лишь несколько медяков с обрезанными краями. Но прошли те времена, теперь человек может иметь чувство собственного достоинства! Намилим возвысил голос, однако лишь отчасти по адресу этого хихикающего негодяя, пытающегося подкупить его; своим криком Намилим выражал возмущение тем человеком, каким он сам был в проклятое старое время.

— Нечего шуметь, — прошипел агент, хватая кочан.

В эту минуту вернулся Карал, который, услышав громкий голос хозяина, решил, что его зовут. Вбежав в лавку, он увидел, как незнакомец отнимает у Намилима кочан.

— Караул! Грабят! — заревел Карал и кинулся на агента. Он выбил из его рук кочан, но агент вырвался и побежал вниз по улице, преследуемый пронзительно орущим сардинцем. Со двора прибежала перепуганная Хотмилк; видя, что Намилим цел и невредим, она обхватила руками его шею и всхлипнула. Ему приятно было вдыхать нежный запах ее волос; непокорный завиток щекотал его ноздри; одна из ее спиральных сережек расстегнулась и упала на пол. Он обнял Хотмилк и приподнял ее лицо.

— Ну будет, будет… — успокаивал он ее.

Карал вернулся, тяжело дыша.

— Его укусила собака, но он все же удрал.

— Молодец, — похвалил его Намилим и, отстранив от себя Хотмилк, взял гранат и протянул его Каралу; сардинец принял гранат с подобающей скромностью и явно колебался, съесть его или сохранить на память. Тут только Намилим вспомнил о кочане. Как быть? Ему было противно даже прикоснуться к деньгам, словно они могли околдовать его и против воли сделать предателем. Но не выбрасывать же деньги на ветер! И вдруг он нашел выход. Да, конечно, он передаст деньги в братство. «Дар неизвестного друга». Эти деньги будут очень кстати! На них можно обставить все помещение клуба.

— Слушай, жена, — сказал он, следуя за Хотмилк во двор. — Зажарь-ка курицу к обеду, и давай купим целый поднос пирожных в лавке Масилута — тех самых, которые ты так любишь. — И увидев ее радостное лицо, он решил, что должен еще что-нибудь сделать для нее. Да, он купит ей красивый эмалированный ящичек для нарда вместо того уродливого свинцового.

5