Ганнибал: один против Рима

Почти в каждой семье кто-то из родных или близких находился в исчезнувшей армии. Никому не было разрешено отлучаться из города, и у всех ворот появились стражники, чтобы предотвратить бегство охваченных страхом семей. Фабий не оглашал списки потерь, которые поступили к преторам, пытаясь сохранить призрачную иллюзию безопасности в пределах городских стен. Он снова взывал к сверхъестественным силам, чтобы отвлечь население. Принадлежа к объединению авгуров, он имел возможность делать это. Было объявлено, что люди, наделенные сверхъестественными способностями, в прошедшем году говорили о гневе богов. Такими провидицами были две жрицы-весталки, поддерживавшие в храме Весты неугасимый огонь и осужденные за утрату целомудрия. Поскольку одна из этих весталок покончила с собой, а вторая была заживо погребена рядом с воротами Рима у Коллинских ворот, они уже не могли помочь. Фабий снова обратился за консультацией к находящимся под рукой Сивиллиным книгам — Книгам пророчеств. Было объявлено, что эти книги призывают совершить выдающееся жертвоприношение.

«В числе прочих галльские мужчина и женщина, а также греческие мужчина и женщина были заживо погребены на скотном базаре, в яме, стены которой были выложены камнями, оскверненными в прошлые времена человеческими жертвами».

Было ли это древнее варварское жертвоприношение символическим умерщвлением врагов Рима? В любом случае оно помогло утихомирить население.

Как только ритуальное искупление свершилось, были призваны когорты из Остии, портового города в устье Тибра, и куплено 8000 крепких рабов, способных нести оружие, а семнадцатилетние и более юные мальчики добровольно поступили на военную службу. Всего было образовано четыре легиона, а по домам и храмам собрано оружие для рекрутов.

К этому времени уже стали известны потери, и рыдания звучали над городом, пока женщины не прорвались к дверям храмов, вытирая ступени алтаря распущенными волосами. Страх сменился неуверенностью среди плебеев. Их ужас вызывал один человек — Ганнибал. Куда он направится? Что разрушит в следующий раз? Впервые шепотом передавалось от двери к двери: «Hannibal ad portas» (Ганнибал у ворот). У ворот Рима.

Почему карфагенская армия не двинулась на Рим в день триумфальной победы при Каннах? Современные ученые спорят и недоумевают по этому поводу. Вопрос этот был поставлен Ливнем, который рисует нам картину впавшего в отчаяние города, ждущего нападения, которого не последовало, потому что Ганнибал не использовал возможности одержать окончательную победу. Он решил, как это говорит Ливий, сохранить город. Потому что в те критические дни августа «этот финикиец продолжал оставаться в Каннах, споря по поводу трофеев и выкупа за своих пленников и ни духом, ни делом не напоминая ни завоевателя, ни великого полководца».

Этот финикиец тем не менее понимал гораздо лучше, чем процитированный историограф, обстановку, с которой столкнулся утром в Каннах. За пределами Рима все еще оставались сильные воинские части. Около 17 000 уцелевших в битве укрылись в ближайших римских лагерях; гарнизоны все еще занимали стратегически важные города; римские легионы удерживали рубеж на реке По и базу в Сицилии, в то время как армия Сципиона действовала в Испании. Корабли, которые господствовали на морях, тренировали солдат прямо на борту.

Для осады Рима у Ганнибала не хватало опытных инженеров и боевых механизмов, которыми располагал Рим. Его галлы были не способны вести осаду. Его великолепная конница была бессильна против крепостных стен. Чтобы осадить Рим, необходимо было, чтобы флот закрыл устье Тибра, а это означало, что военные корабли карфагенян должны были сначала изгнать вражеские галеры из прибрежных вод.

До сих пор стратегия Ганнибала заключалась в том, чтобы выманить неприятельские войска на поле брани на борьбу с его собственной армией и вовлечь их в ситуацию, в которой результат зависел только от умелой стратегии. Он воздерживался от нападения на римские укрепленные позиции. Наступление на Рим привело бы карфагенян в Лациум, район концентрации враждебных сил, где осада городских стен сковала бы действия его армии. Появиться внезапно (на чем настаивал Магарбал), войти в город неожиданно означало бы пройти форсированным маршем 200 миль. А победа в Каннах отличалась от победы на Тразименском озере. Десять часов интенсивной схватки с оружием в руках не прошли бесследно для карфагенской тяжеловооруженной пехоты. Какое количество людей было в состоянии совершить марш на следующий день? Сколько лошадей еще могло идти рысью? Как перевести с необходимой быстротой вьючных животных по тропам через Апеннины? Скольких людей можно было оставить для ухода за ранеными, охраны пленных и захвата римских лагерей с их богатым войсковым имуществом?

Только Ганнибал знал ответы на эти вопросы. Единственное, чего он не мог допустить, — это риск потерять свою армию. Так что было совершенно естественно, что он оставался на берегу Офида. Однако он сделал гораздо больше, чем утверждал Ливий.

Карталон отправляется в Рим