Ганнибал-Победитель

Эти и подобные слова неслись со всех сторон. Но Негг едва ли слышал их. Он неторопливо делал своё дело. Ганнибал не очень рослый, поэтому, нагнувшись, чтобы ещё раз набить себе рот медвежьими ягодами, мастодонт Негг взял его под мышку. Кельту нравятся ягоды, он считает, что они придают ему силы, что они полезны для здоровья. Подкрепившись, он продолжил восхождение — уже с Ганнибалом на спине. Надо сказать, что Негг нёс его довольно странным образом. Он не перебросил Ганнибала через плечо, крепко прихватив за оба запястья. Нет, Ганнибалу пришлось висеть, вытянувшись во всю длину, вдоль могучей спины Негга. Ганнибаловы руки кельт перетянул к себе на грудь, где и сжимал в одном из кулаков.

Однако до сих пор зрители не могли решить, жив Ганнибал или умер. Большинство считало, что Негг спасает труп, вернее, не спасает, а поднимает к высокому уступу, на котором стояли приближённые и над которым, изогнув поджарую волчью спину, нависал ещё более высокий горный хребет. Негг лез размеренно и осторожно. Свободной рукой он то подтягивался, то использовал её для опоры. На расстоянии пяти-шести человеческих ростов от верха он опустил свою ношу. И тут войско ощутило дуновение свежести, которое переросло в крепкий порыв очистительного ветра.

Ганнибал встал на собственные ноги и оказался жив-здоров. У всех видевших это солдат вырвался ликующий вопль, крик победы. И он ещё долго перекатывался среди скал, поскольку Ганнибал сумел без посторонней помощи долезть доверху. Ожидавшая на уступе свита принялась громогласно выражать свой восторг. (Замаячившие было возможности испарились. Теперь всё вновь заполонила действительность). Одни махали руками, другие тянули их к Ганнибалу. Однако он не принял ничью протянутую руку. Вскарабкавшись наверх, он только обнял брата Магона.

   — Тебе повезло, — шепнул ему Ганнибал. — На этот раз ты не должен принимать у меня эстафету.

В лице Магона сквозь муку уже просвечивала радость: прямо на глазах у Ганнибала с его лба, глаз и губ стали уходить признаки страдания и боли. Ведь брат Главнокомандующего был из тех, кто ни под каким видом не хочет примерить на себя тени обездоленных, дабы связать себя союзом с властью и славой. Магон хочет совершенно иначе распорядиться своей жизнью, он собирается — и твёрдо рассчитывает, что это ему удастся — сбросить с себя снаряжение военачальника, как только мы добьёмся победы над Римом. Ему хочется стать крупным винодельцем и земледельцем, заняться разведением племенных лошадей и рогатого скота.

   — Прими мою благодарственную жертву, Баал-Хаммон! — кричит он так, что его слышит вся окружающая знать.

С Неггом у Ганнибала тоже разговор весьма короткий.

   — У тебя есть конь?

   — Нет, — отвечает тот.

   — А верхом ездить умеешь?

   — Ещё бы!

   — Немедля дать кельту коня, — приказывает Ганнибал. — А ты, мой тёзка, военачальник Ганнибал, уступишь своего коня мне. Магон, — продолжает Главнокомандующий, — у тебя всегда есть с собой кошель с деньгами. Брось-ка его кельту.

Внизу, под уступом, продолжали ликовать солдаты. Весть о случившемся распространилась и в голову, и в хвост войска, дав повод многим трубить победу. Все были убеждены, что нам подан добрый, просто замечательный знак, отчего каждый ощутил прилив сил. Сам я тоже почувствовал в себе обновлённые силы и, оставив Медовое Копыто на попечение Астера, пустился бегом, надеясь как можно скорее повстречаться с Ганнибалом, причём на том самом месте, где произошёл сей необычайный случай.

Встреча несколько отложилась. Место вмешательства богов отыскать было нетрудно, его один за другим указывали мне проходившие мимо воины. Воздевая руки кверху, они провозглашали здравицу и слова благодарности, многих охватывало чувство сопричастности невероятному событию. Оно нашло и на меня, так что и я в толпе солдат вскинул руки и издал радостный вопль. Мне тоже оказалось трудно оторваться от этого благословенного места. В конце концов я покинул его, отдохнувший душой и телом. Я абсолютно не думал о своём эпосе. Я перестал повторять старые и искать новые симметрии, искать путеводные нити в глубине прошлого, отражённого в мифе о Европе, притом что это прошлое так и просилось на бумагу, оно хотело быть выраженным в словах и составить основу эпического полотна.

Однако прежде чем я протиснулся сквозь толпу к самому Ганнибалу, я стал свидетелем зрелища, отнявшим у меня только что обретённые силы. Во всяком случае, я сел на валун и смотрел, не отрываясь смотрел на танец, который в одиночестве исполнял на каменной плите совершенно голый человек богатырского сложения.

II

«Копейщик Негг. Наёмник, участвовавший во многих войнах. Спаситель гезат. Герой-кельт».

Эти и многие другие слова слышал я от проходивших мимо воинов, но ни один, кроме меня, не остановился и не сел рядом. Вероятно, все устали и проголодались и хотели поскорее попасть туда, где армия могла бы встать на ночлег.