Ганнибал. Революция

– Со всеми ними меня связывают какие-либо романтические отношения. Все они пытались попасть в мой внутренний мир, но я водил их кругами по этому лабиринту, пока они не превращались в лёд.

– Зачем?

– Я… я не знаю, – виски вдруг начали болеть. – Наверное, я боялся… слушай, давай пойдем дальше?

– Ра-а-а-а-а! – рык, раздавшийся в лабиринте, заставил меня вздрогнуть так же, как и мою спутницу.

– Что это? – посмотрела она на меня.

Следом раздались какие-то вопли.

– Я не знаю, – честно признался я.

– Хорошо, давай пойдем дальше.

Мы прошли в следующий коридор, и вскоре справа показалась камера. В ней стоял молодой я и девушка.

– Но почему? – смотрел «я» на нее растерянно.

– Мои родители против наших отношений. Они считают, что я нужна тебе только для забавы.

– Но это ложь! Я люблю тебя! Я хочу жениться на тебе и прожить всю жизнь вместе!

– Прости. Папа говорит, что кавказцы только развлекаются с русскими девушками, а женятся только на своих. Причем только на девственницах.

Девушка ушла, а в глазах молодого меня было непонимание и… боль. Эта боль словно передалась от него ко мне, разрывая грудь на клочки, но я стерпел и пошел дальше.

– То есть ты ушла к нему, – я пристально и с некоторой иронией смотрел уже на другую свою девушку. – Ты же говорила, что он как мужчина тебя вообще не интересует.

– Аслан, не начинай, пожалуйста, а? Тогда не интересовал, а теперь интересует…

И снова боль. Предательство, ложь в глаза. Я помню… как бы ни хотел забыть, помню…

Следующая картина.

– Я была пьяная! Я вообще ничего не помню! Можно сказать, он меня изнасиловал!

Она плачет, а на моем лице улыбка. Я уже общался и с ним, и с теми, кто был свидетелями, и знаю, что изнасиловала скорее она его. Сердце снова сжалось. Предательство…

– Это ужасно…

Я посмотрел на Сашу и встретился с ее сочувствующим взглядом.

– Я даже не представляю, каково тебе было все это переживать раз за разом, – девушка вздохнула. – Но скажи, Ган, почему ты не плачешь? Ни тогда, ни сейчас.

– Я не умею плакать, – пожал я плечами, слегка улыбнувшись.

Мне очень не хотелось, чтобы Саша меня жалела. Я не хотел выглядеть жалким.

Мы пошли к новой комнате, она была не из ледяных глыб. Это была комнатка в нашем доме, а в самом ее центре сидела женщина и читала маленькому мне книжку.

– Мама, – тепло произнес я.

Грудь сжала тоска. Мне очень не хватало ее. Все это время я так безумно скучал по моим родителям. Картина была ужасно чуждой этому месту. Она не причиняла боли, не отдавала холодом. Словно маленький оазис в пустыне.

– Она тебя очень любила, – тихо произнесла Саша.

– Как и я ее, – я попытался коснуться своей мамы, но не смог этого сделать. Рука прошла сквозь нее. – Пойдем дальше.

Я уже направился к следующему коридору, когда меня остановил голос девушки.

– Подожди, что за этой дверью?

Я посмотрел в указанную сторону.

– Ничего, это просто дверь, – пожал я плечами.

– Это сейфовая дверь в обычной комнате. Ган, открой ее.

– Нет, Саш, там ничего интересного, пойдем дальше, – попытался я переубедить девушку, но она продолжала настаивать на своем.

– Ты сказал, что доверяешь мне. Ты согласился на это, так что дай мне помочь тебе. Открой ее.

Я немного пожевал нижнюю губу и на негнущихся ногах подошел к стальной двери. Мне казалось, что чем ближе я к ней подходил, тем тяжелее мне становилось, но я решил довериться этой девушке, а значит, должен сделать это.

Я повернул колесико и потянул на себя дверь, открывая проход. Мы зашли внутрь.

– Мам, ну она сказала, что этот лучше, – маленький «я» смотрел на маму, на его глаза наворачивались слезы.

– Я тебе сказала взять другие дрожжи, а не эти! Почему ты не можешь просто выполнить то, что я говорю?! Быстро вернись и поменяй!

– Но мам, продавщица сказала…

– Я сказала, быстро! И не вздумай мне плакать, иначе я все расскажу отцу, и тогда ты точно получишь!

«Я» развернулся и, глотая слезы, пошел по болоту, его ноги передвигались с трудом, а впереди был какой-то монстр, к которому он шел.

– Это все неправда, – прикрыв глаз, произнес я. – Все было совсем не так.

– Но ты помнишь это именно так, – погладила меня по руке Саша.

– Мам, ну я же для тебя старался, – «я» подросток не плакал, он уже не умел плакать.

– Для меня старался? Сколько продуктов ты использовал?! Не умеешь готовить – не берись!

– Это неправда, – я чувствовал, как подгибаются мои колени. – Все было…

– Ты вообще головой думаешь? Какого черта вы делали на недостройке? Упал, джинсы порвал! Мы не миллионеры, чтобы тебе каждый раз покупать новые брюки.

В тот момент «я» уже не обращал внимания на разбитую ногу и сочащуюся из нее кровь. «Меня» ругали за джинсы, хотя в тот день я мог умереть…

Я упал на колени и схватился за голову.

– Это все ложь! Моя мама не такая, она замечательная, заботливая, милая. Она всегда переживала за меня. Она очень скучала и каждый раз, когда я возвращался домой, обнимала меня со слезами на глазах. Она очень любила меня! Она поддерживала меня! ОНА БЫЛА НЕ ТАКАЯ!