Ганнибал. Роман о Карфагене

— Как поживает мальчик, доставляющий вам столько хлопот? — Антигон поднял кубок. Корабль чуть заметно покачивало. Дувший с другой стороны бухты ветер все сильнее прижимал «Порывы Западного Ветра» к волнорезу.

Братья сразу поняли, кого он имел в виду. Ганнибал молчал, поглядывая на верхушку мачты. Гадзрубал усмехнулся и потерся спиной о борт. Но его серые глаза, как обычно, сохранили суровое выражение.

— Внешне он все больше становится похожим на отца, — равнодушно заметил он.

— Ему нужно еще многому научиться, — Ганнибал чуть привстал и оперся ладонями о стол. — И он будет это делать. Если нужно, я сам вобью знания в его тупую голову — Он отодвинул скамью и начал расхаживать по верхней палубе.

Антигон еще раз внимательно посмотрел на них. У обоих были стройные, сильные тела, очень похожие овальные лица, полные губы, крючковатые носы и мужественные подбородки. Братья отличались друг от друга лишь цветом глаз. У Ганнибала они были черными, как угольки. Антигон вспомнил рослого широкоплечего Магона, унаследовавшего не только фигуру отца, но и его густые вьющиеся волосы. Он ни минуты не сомневался, что в случае необходимости Ганнибал и Гадзрубал силой укротят своего буйного младшего брата.

— Странно, что вы такие разные. Но ничего не поделаешь. Все равно вы втроем одолеете любое царство.

— Отнесись к Магону с пониманием, Тигго. — Гадзрубал сделал шумный выдох, — В бою он незаменим. Воины слепо повинуются ему, ибо знают, что он найдет выход из самого трудного положения.

— В которое он их сам сперва загонит, — Ганнибал повернулся к ним спиной, чуть наклонился и устремил взор на вошедшую в бухту пентеру.

Грек вздохнул, прислонился к стенке каюты и положил ноги на раздвижной стол.

— Гамилькар любил идти напролом, но при этом умел подчиняться обстоятельствам, — Антигон раздраженно дернул щекой. — Вы оба унаследовали от него эти качества. Магон же только любит идти напролом.

Пентера присоединилась к стоявшим в гавани трем римским триерам. Теперь послы могли отправиться назад под надежной защитой. Из крепости донеслись резкие звуки труб. Худощавый человек с утиным носом спрыгнул с набережной в челн и отвязал причальный канат.

— И что вы теперь намерены предпринять?

— Гадзрубал подарил нам самое главное — время, — Ганнибал повернулся и скривил губы в легкой улыбке. — Через восемьдесят лет Иберия сможет отразить любое нападение. А если нет…

— Несколько лет римляне будут заняты борьбой с галлами. — Антигон в раздумье провел растопыренными пальцами по ухоженной бороде. — А потом… Посмотрим. Если вам действительно удастся утвердиться в Иберии. Иначе… — Он повел плечами, словно освобождаясь от непосильной тяжести. — Иначе они нарушат и этот договор.

— Придется им пока найти другое занятие, — хитро прищурился Ганнибал.

Несколько мгновений Антигон удивленно смотрел на него, а потом звонко рассмеялся:

— Ну да, конечно. Теперь понятно. А я никак не мог взять в толк…

— Вряд ли галлы в Северной Италии вдруг все, как один, дружно поднимутся против Рима, — охотно откликнулся Ганнибал. — К сожалению, они не прислушались к нашим советам, устроили между собой свару и разделили свои силы. Рано или поздно они начнут воевать друг с другом.

— Кто же придумал столь хитрый план?

— Он, — Гадзрубал Барка показал на брага, занятого разглядыванием бухты. — Стратег сперва возражал, но потом согласился. Ганнибал сам съездил в Верхнюю Италию. Вместе с критским купцом.

— И что же ты там делал? — Антигон не сводил глаз со спины Ганнибала.

— Я лишь рассказал им, что Рим намеревается покорить всех галлов, проживающих вдоль реки Пад[127], создать на этих землях свои поселения, военные лагеря и построить дороги. Этого оказалось вполне достаточно.

— Рим вскоре сделает здесь то же самое. Пуны в Иберии ведут себя ничуть не лучше римлян на галльских землях.

Гадзрубал даже поперхнулся воздухом от возмущения. Ганнибал медленно повернулся к греку лицом.

— Ты же знаешь, что это не так, Тигго, — Его сочные чувственные губы дрогнули в тонкой улыбке, голос звучал мягко и доверительно, — Рим везде устанавливает свою власть — мы не вмешиваемся во внутренние дела здешних племен. Рим вынуждает всех говорить по-латыни — мы учим местные языки. Да Рим просто заставил нас устремиться сюда. Должны же мы были хоть как-то возместить свои потери в Сицилийской войне.

— Ты прав, Ганнибал, — Антигон защищающе выставил перед собой ладони, — Я лишь произнес слова, которые здесь скажут римляне. Но разговорами они не ограничатся. И еще не забывай о Ганноне.

Лицо Ганнибала сразу помрачнело.

Но Ганнон вот уже несколько лет интересовался только своими делами и, казалось, забыл не только о стратеге Гадзрубале, но и о войне в Иберии.