Ганнибал у ворот!

50. (1) Такова была битва при Каннах, столь же знаменитая печальным исходом, как и сражение при Аллии[295], впрочем, по последствиям беда оказалась менее тяжкой из-за того, что враг замешкался, (2) но по людским потерям – и тяжелей и позорнее. (3) Бегство при Аллии предало город, но сохранило войско; под Каннами за бежавшим консулом следовало едва ли и пятьдесят всадников; войско погибшего консула почти все было истреблено.

(4) В двух лагерях оказалось множество полувооруженных солдат без военачальников, и из большего лагеря в меньший отправили после с предложением перебраться к ним, пока враги, утомленные и сражением, и веселым пиром, спят тяжким сном; тогда все римляне единым отрядом уйдут в Канузий[296].

(5) Это предложение одни отвергали совсем: «Почему приглашающие не идут к нам, ведь и так можно присоединиться? Потому, конечно, что своя жизнь им дороже чужой, а опасность велика: вокруг повсюду враги». (6) Другие и согласились бы с предложением, но им не хватало мужества.

Публий Семпроний Тудитан, военный трибун, обратился к солдатам: «Вы предпочитаете, чтобы вас взял в плен жадный и жестокий враг, чтобы головы ваши оценивали, чтобы оценщики спрашивали у каждого: “Римский ты гражданин или союзник латин?” – и твоим унижением, твоим позором возвышали другого?

(7) Конечно, нет, если в самом деле вы сограждане консула Луция Эмилия, который предпочел славную смерть позорной жизни, и тех храбрейших мужей, которые грудами полегли вместе с ним. (8) Пока не застиг нас рассвет, пока еще большие отряды врагов не преградили нам путь, пробьемся через эту беспорядочную толчею у ворот.

(9) Меч и мужество пролагают пути через сомкнутые ряды неприятеля. А этот слабый нестройный отряд мы раскидаем, выстроившись клином, – он нам не преграда. За мной, кто хочет спастись сам и спасти отечество».

(10) После этих слов он обнажил меч, построил солдат клином и повел через самую гущу врагов; (11) нумидийцы бросали в них дротики – в правый, ничем не прикрытый бок.

Солдаты переложили щиты в правую руку; около шестисот человек добрались до большого лагеря и оттуда, соединившись с другим большим отрядом, направились в Канузий, куда и пришли невредимыми. (12) Побежденные действовали так скорее по какому-то душевному порыву или повинуясь случайности, чем по обдуманному плану или чьему-либо приказанию.

51. (1) Все, окружавшие победителя Ганнибала, поздравляли его и советовали после такого сражения уделить остаток дня и следующую ночь отдыху для себя самого и усталых солдат; (2) один только Магарбал, начальник конницы, считал, что так нельзя мешкать.

«Пойми, – сказал он, – что это сражение значит: через пять дней ты будешь пировать на Капитолии. Следуй дальше, я с конницей поскачу вперед, пусть римляне узнают, что ты пришел, раньше, чем услышат, что ты идешь». (3) Ганнибалу эта мысль показалась излишне заманчивой, но и чересчур великой, чтобы он сразу смог ее охватить умом. Он ответил, что хвалит рвение Магарбала, но, чтобы взвесить все, нужно время.

(4) «Да, конечно, – сказал Магарбал, – не все дают боги одному человеку: побеждать, Ганнибал, ты умеешь, а воспользоваться победой не умеешь». Все уверены в том, что однодневное промедление спасло и город, и всю державу.

(5) На следующий день, чуть рассвело, карфагеняне вышли на поле боя собрать добычу; даже врагу жутко было смотреть на груды трупов; (6) по всему полю лежали римляне – тысячи пехотинцев и конников, – как кого с кем соединил случай, или бой, или бегство. Из груды тел порой поднимались окровавленные солдаты, очнувшиеся от боли, в ранах, стянутых утренним холодом, – таких пунийцы приканчивали.

(7) У некоторых, еще живых, были подрублены бедра или поджилки[297],– обнажив шею, они просили выпустить из них остаток крови; (8) некоторые лежали, засунув голову в разрытую землю: они, видимо, сами делали ямы и, засыпав лицо вырытой при этом землей, задыхались.

(9) Взгляды всех привлек один нумидиец, вытащенный еще живым из-под мертвого римлянина; нос и уши у него были истерзаны, руки не могли владеть оружием, обезумев от ярости, он рвал зубами тело врага – так и скончался.

52. (1) Добычу собирали почти до вечера; затем Ганнибал пошел брать меньший лагерь и прежде всего отрезал его от воды, соорудив вал; осажденные, замученные трудом, отсутствием сна, ранами, сдались даже скорее, чем он надеялся, (2) на таких условиях: они выдадут оружие и коней, выкуп римлянина будет стоить триста серебряных денариев[298], союзника – двести, раба – сто; (3) по уплате они уйдут в одной одежде.

Они впустили врагов в лагерь и были отданы под стражу – римляне отдельно, союзники отдельно.

(4) Пока пунийцы там тратили время, из большего лагеря около четырех тысяч пехотинцев и двухсот всадников – все, у кого хватило сил и мужества, одни строем, другие вразброд полями, безопасно прошли в Канузий; самый же лагерь был сдан врагу ранеными и трусами на тех же условиях, что и меньший.