Ганнибал Великий

Леха не стал спорить. Как говорил в таких случаях в прошлой жизни его сослуживец рядовой Иванов сержанту Чайке «Ты бугор, тебе виднее». Вспомнив про своего друга сержанта, который перенесся вместе с ним в эти прошлые времена и обретался теперь где-то в землях далекого Карфагена, Леха отключился от насущных проблем и задумался о его судьбе. Как-то там протекает жизнь у сержанта: выбился ли в люди, или лежит уже давно в сырой земле? Но, задумался Леха ненадолго. Скоро снаружи послышался приглушенный топот многочисленных копыт, и в шатер вошел запыхавшийся от долгой скачки Инисмей.

— Ну, что видел? — спросил Иллур, отрываясь от еды, и не дав Лехе даже рта раскрыть.

— Несколько раз приближались отряды разведчиков, но близко не подпускали, — доложил Инисмей царю, — уходили в степь.

— Это хорошо, — кивнул скифский вождь, — ты свободен. Иди, отдыхай.

А, повернувшись к Лехе, добавил.

— Ждать послов осталось недолго.

* * *

Скифский царь как в воду глядел. Утром, Леха Ларин, выйдя из своей походной юрты, обнаружил, едва вдохнув пьянящий аромат степи, что все окрестные холмы вокруг лагеря заняты конными солдатами неизвестной армии. Окружение было полным. И не было никакой возможности ускользнуть незаметно, разве что прорубить себе дорогу обратно к морю сквозь строй неприятеля. Да и в этом случае уходить пришлось бы еще пару дней. В общем, с одного взгляда Лехе сразу стало ясно, что без особых потерь скрыться от сарматов, таких же быстрых всадников, как и сами скифы, было практически нереально. Но Иллур, появившийся из своего шатра, казалось, ничуть не был удивлен такому положению дел. И нисколько не озадачен окружением своего лагеря, словно сам все спланировал заранее. Хотя сарматов здесь было, на первый взгляд, как минимум, втрое больше, чем скифов.

Молодое солнце золотило островерхие металлические шлемы конных сарматов, их искусные доспехи, что покрывали всадников и лошадей. Блестело на остриях копий, облизывало топорики, висевшие на боках, и колчаны со стрелами за спиной. Высвечивало одежду, — кожаные куртки и штаны навыпуск, перехваченные у лодыжек ремнем и убранные в голенища узконосых сапог.

Суровые лица с прямыми хрящеватыми носами, широкие бороды. У многих длинные волосы, из-за чего некоторые всадники издалека даже показались Лехе похожими на женщин.

И чем дольше со своего места Леха Ларин насторожено рассматривал ряды потенциального противника, тем глубже у него становилось чувство «дежа вю», которое очень быстро оформилось в умозаключение: «те же скифы, только в профиль».

Сделав шаг вперед, Леха обернулся на стоявшего невдалеке Иллура, и подумал: «Что там наш царь говорил о кровном родстве с этими разбойниками?» Но Иллур смотрел не на него, а в другую сторону, откуда, отделившись от основной группы, с холма медленно приближались к лагерю, пять длинноволосых всадников. Впереди всех ехал молодой красавец с длинным мечом на боку. Когда это посольство приблизилось на тридцать шагов, и лица сарматов можно было рассмотреть детально, Леха не поверил своим глазам, — все пятеро были женщинами.

«Бабы! — чуть не вскрикнул Леха, едва сдержавшись. Он в недоумении перевел свой взгляд на маячившие вдалеке ряды сарматов и отметил, что едва ли не четверть из них были длинноволосыми, и не носила бороды, — вот это да!».

Пять амазонок[9] продолжали приближаться к лагерю и, наконец, оказались у внешнего кольца скифских всадников. Иллур подал знак. Его воины расступились, пропуская странных послов. Едва те проникли внутрь скифских порядков, как кольцо воинов вновь замкнулось. Не торопясь, словно разговор предстоял незначительный, они проехали сквозь строй скифских бородачей и остановились у центральной юрты, где их поджидал Иллур, скрестив руки на груди. Рядом находились повозки с золотом, которые Иллур велел специально раскрыть, сняв с них рогожу. Золото сверкало и переливалось теперь под лучами поднимавшегося по чистому небосводу солнца.

Почему скифский царь не пожелал подняться на коня даже для встречи послов, которых так долго ждал, Леха не понял. Может, хотел позлить их? Или указать на что-то. В общем, бывший морпех не стал вдаваться в детали этикета степняков, а просто по примеру царя остался пешим. Так они и стояли у шатра вдвоем пешими, а вокруг них теснились конные воины.

Амазонки в богатых и качественно сделанных доспехах, — это Леха уже определял на глаз, — остановили своих коней в десяти шагах от Иллура. Все пятеро были высокого роста, мощны в плечах, с крепкими руками, а женская грудь, стянутая панцирями и ремнями, была почти незаметна. Но воображение морпеха уже начало дорисовывать невидимую глазам картину. Бабы-то были, все как на подбор, — кровь с молоком. Да и уродинами их было не назвать. Красивые, короче, бабы. А когда ближняя, та, что была среди всех главною, сняла шлем и тряхнула своей гривой, морпех чуть рот не раскрыл. И мысли в его голове закрутились отнюдь не воинственные.