Ганнибал Великий

Федор поперхнулся, услышав такое предположение, и настороженно взглянул в хитрые глаза Атарбала, полуприкрытые веками, словно тот спал на ходу. Затянутый в панцирь военачальник производил сейчас впечатление медлительного и уставшего человека, но это впечатление было обманчиво. Федор слишком давно его знал, как решительного и быстрого воина, чтобы поверить в это.

«Неужели, он знает про Юлию? — понеслась шальная догадка в мозгу бывшего римского морпеха, — Или Ганнибал знает об этом? У него ведь много шпионов повсюду. Вдруг, донесли?». Но вскоре Федор отогнал эту мысль. Скорее всего, великий карфагенянин просто очень хорошо разбирался в людях и чувствовал мощное желание Федора разыскать Марцелла во чтобы то ни стало, но не догадывается о его истинных причинах.

Подумав так, Чайка успокоился. А потом сделал неосторожный шаг в сторону, и его раненую ногу пронзила боль. Федор скорчил гримасу, — удар Марцелла все еще был ощутим. И в теле и в душе, где угнездилась и росла жажда мести. Теперь он не просто хотел найти Марцелла, чтобы найти Юлию и ребенка. Теперь он хотел уничтожить его лично, избавив Юлию от угрозы, а заодно и Карфаген от врага.

— Не торопись, — сказал вдруг наблюдавший за ним Атарбал, словно прочел мысли Чайки, — ты еще успеешь отомстить ему. Разведка доносит, что Марцелл отошел до самой Палестрины, где снова пытается организовать оборону на подступах к Риму. Скоро мы будем там. Ганнибал уже выступил вдоль моря по Аппиевой дороге с испанской конницей, кельтами и слонами. А теперь пришел и наш черед.

— Я готов, — сказал Федор, сморщившись, — нога уже почти зажила.

— Не торопись, — снова осадил его мудрый Атарбал, — ты еще еле ходишь. Послезавтра десять тысяч кельтов и мои африканцы с осадным обозом выступают по Латинской дороге. Твоя хилиархия, вернее то, что от нее осталось, тоже. Но сам ты поедешь в повозке, — не вздумай садиться на коня. А лекарю я приказал не спускать с тебя глаз. Если увидишь римлян, тоже не спеши хвататься за клинок. У тебя достаточно солдат. Да и выступаешь ты теперь в самом конце, будешь пока охранять осадный обоз. Так что твоя задача как можно быстрее встать в строй. Впереди осада Рима.

Федор вздохнул и молча кивнул, покоряясь воле командования. Нога еще действительно не зажила до конца и, как бы он ни хорохорился перед окружающими, недельку, а лучше две придется отдохнуть от войны. А охрана осадного обоза это отнюдь не наказание, а скорее наоборот. В предстоящей операции по осаде столицы римлян именно он будет играть главную роль. Одной пехотой, да конницей Рима не взять. Стены у него крепкие.

Перед тем, как вернуться в лагерь, где была расквартирована его хилиархия, Федор еще некоторое время беседовал с Юзефом. Тот подтвердил ему, что великий Ганнибал, да продлит Баал-Хаммон его дни, уже оккупировал земли за горой Санта-Кроче и продвигается вдоль моря, предавая все огню и мечу.

Уничтожив мощные преграды на своем пути, армия Карфагена, оставив блокированный Неаполь и окрестности Капуи далеко в тылу, наступала сразу по двум направлениям, быстро приближаясь к Риму. Ганнибал использовал для этого отличные римские дороги, передвигаться по которым было одно удовольствие. Рим построил эти мощеные дороги для того, чтобы держать в страхе всех своих соседей и быстро перебрасывать по ним легионы для подавления восстаний. Теперь его дороги работали на завоевателей и по ним с юга на север в сторону Рима двигались не только финикийцы, но и те самые кельты, для скорейшего уничтожения которых эти дороги и строились.

Юзеф рассказал, что Ганнибал по достоинству оценил работу римских инженеров и строителей, не переставая их нахваливать.

— Как далеко он уже продвинулся? — спросил Федор всезнающего летописца, а по совместительству человека, который записывал все исходящие из штаба приказы и отправлял в войска.

— По слухам, — ухмыльнулся Юзеф, — он уже в нескольких днях пути от самого Рима.

— Что же, — кивнул Федор, — тогда мне нужно поторапливаться. А то, если я еще немного задержусь здесь, на мою долю не останется ни одного римлянина.

На следующий день Федор решил устроить смотр своим войскам. Он велел построить хилиархию от которой по меткому замечанию Атарбала действительно осталось не много, — чуть больше шестисот человек, — и, опираясь на палку, в сопровождении Урбала и Териса, прошелся вдоль строя. Приставленный лекарь был недоволен поведением Федора, но сделать ничего не мог. Война есть война, на завтра намечалось выступление, а Федор хоть и раненый, но другого командира у хилиархии нет.

Осмотром Федор Чайка остался доволен. От потрепанных и изможденных недавними боями солдат не осталось и следа. За время болезни Федора все они отлично отдохнули и зализали свои раны. Перед ним, сверкая доспехами, стояло шестьсот пятьдесят восемь закаленных бойцов, готовых порвать хоть целый легион, вставший у них на пути. «Да, — все же огорчился Федор, — а всего пару недель назад их было полторы тысячи».

Закончив осмотр, Федор решился на короткую речь.