Ганская новелла

Началось все это после экзаменов за курс начальной школы. Вместо того чтобы сразу же отправиться домой, я остался в городе — подзаработать. По правде сказать, это было мое первое настоящее знакомство с городом, поэтому я послал домой письмо, где писал о своих намерениях, и с тревогой ждал ответа. Беко и я должны были жить в небольшой комнатушке в доме его дяди. Комната эта размерами и формой скорее походила на гроб, но выбирать не приходилось. Работу мы нашли на почте — сортировали корреспонденцию. Уже и не помню точно, какое жалованье нам положили. Странно, но точной суммы не помню. По-моему, около двенадцати фунтов. А может быть, и все четырнадцать, но после вычетов оставалось чуть больше двенадцати. Помню только цифру двенадцать. Беко сказал мне, что дядюшка не собирался с нас брать деньги за комнату, более того, он приказал жене кормить нас бесплатно три раза в день. Это было, конечно, очень мило с его стороны. Знаете почему? Потому что другие непременно заставили бы платить, да еще сказали бы, что впоследствии это нам пригодится — научимся правильно распределять свои деньги. Правда, вскоре мы убедились, что жена дядюшки и в мыслях не держала кормить нас за здорово живешь. И недели не прошло, как она заявила, что хорошо было бы, если бы и мы чем-нибудь помогали семье. Нет, не вносить деньги за еду, а просто помочь. Мы с Беко сошлись на том, что каждый будет давать по три фунта в месяц. И еще мы решили, что не стоит рассказывать об этом дядюшке, не стоит жаловаться на хозяйку и нарушать семейный покой. Кроме того, зная характер матери Беко, мы опасались, что за жалобы она задаст ему перца. Мать у Беко — торговка, нрав у нее суровый. Она может ни за что отколошматить его, а потом похвастать на рынке среди товарок, что отлупила здоровенного сына, который пять лет проучился в школе.

Итак, трех фунтов как не бывало. А потом еще эта курточка. Я имею в виду школьную куртку, которую мне хотелось купить. Стоила она ровно десять фунтов, а отец недвусмысленно дал мне понять, что считает свой долг дать сыну образование выполненным, потому что платил за мое обучение до последнего класса начальной школы. Как же я мог обратиться к нему с просьбой о школьной куртке? Поэтому я решил откладывать ежемесячно четыре фунта на ее покупку. Работать нам предстояло три месяца — летние каникулы были длинные. И мне, и Беко хотелось продолжать свое обучение, куртка была просто необходима. И вот, вооружившись карандашом и бумагой, вычтя из общей суммы деньги на карманные расходы, я подсчитал, что у меня останется еще два фунта, если я буду каждый месяц откладывать себе на куртку по четыре фунта. А потом я надеялся, что буду получать стипендию.

Я помнил, что говорила мне мать. Как-то раз она сказала, что после первой получки я обязательно должен принести хоть сколько-нибудь денег домой. На них купят вина или чего-нибудь покрепче и сделают подношение духам предков, чтобы те благословили мое вступление в самостоятельную жизнь. Поэтому в первую же субботу, после получки, я отправился на автобусную станцию и занял место в «Бесхвостом звере»[9]. «Зверь» этот только назывался автобусом, на самом же деле это был старенький грузовичок со скамейками для пассажиров вдоль бортов. Владельцем и одновременно водителем его был Анан, родом из нашей деревни.

Я был убежден, что деньги, которые я привезу, следует отдать матери. Можете себе представить, каково было мое состояние, когда мама сказала мне по приезде, чтобы я лучше отдал их отцу. Я решил, что дам родителям четыре фунта (четыре — на куртку, три я отдал за еду, а один фунт оставил на расходы в городе). И вот, когда я протянул деньги матери, она расплакалась.

— О-хо-хошеньки, наконец-то и мать за человека признали. Я и думать не могла, что такой день настанет. Появился-таки и у меня кормилец и поилец… — Вы, конечно, знаете, как может заголосить, запричитать женщина, когда ее чем-нибудь проймешь. Мать даже на колени бухнулась, воздавая всевышнему за его доброту… Но денег моих она не взяла.

— Отдай их отцу. Он купит бутылку джина и окропит могилы предков. А потом я попрошу у него шиллингов десять, чтобы купить ямса и яиц на воскресенье.

— Да ведь бутылка джина стоит без малого три фунта, — вырвалось у меня.

— Послушай, сынок, ничего не случится, если отец из твоей получки изведет три фунта. Ровным счетом ничего. Тогда и люди не станут судачить, будто бы ты из своей первой получки ничего не дал родителям.

— Но, мама, я еще и работать не начал по-настоящему.

— Как это?

— Я успешно сдал экзамены за начальную школу. И если меня примут, я буду снова учиться, уже в средней школе.

— А не ты ли говорил, что будешь учиться всего пять лет?

— Да, я говорил, мама, но правительство призывает тех, кто хорошо сдал экзамены, продолжать обучение.

— И правительство будет платить за это?

— Да.

— Что ж, тогда хорошо. Потому что отец-то точно больше за тебя платить не будет. Ну а эти деньги ты отдашь отцу. Ведь люди не знают, что ты будешь учиться дальше, как сказал мне. Все, что они знают — ты начал работать.