Гаптика. Побочный эффект (СИ)

Я сидел за длинным, слаженным из свежеструганных досок столом и с интересом разглядывал стоявшего передо мной человека. Среднего роста, крепкий, подвижный, он сильно напоминал дядю Гришу из моего босоногого детства. Будучи совсем ещё мелюзгой, мы частенько наведывались в пекарню, где тот работал. Запах хрустящих булок изнутри старого, построенного ещё в царские времена, здания просто таки сводил с ума. И не в силах перед ним устоять, дети искали любую возможность, чтобы заполучить румяное лакомство.

Кусок душистого хлеба делился на всю ватагу, но сей факт ничуть не умалял его ценности. Скорее от этого он становился ещё более вкусным. Денег у нас от роду не водилось, поэтому, по доброте душевной дядя Гриша всегда обеспечивал нас работой. То дворик скажет подмести перед зданием, то мешки от мучной пыли вытряхнуть и сложить аккуратной стопочкой, то печь за топкой прибрать. Да мало ли. Возле пышущего жаром, окутанного мучной пылью, хлебоцеха работа всегда водилась.

Нечего и говорить, что за неё мы едва ль не дрались. Не знаю, как уж там наш благодетель оплачивал этот хлеб. Честно сказать, в то время мы совсем об этом не думали. Отработали, значит, булка наша. Так считалось. Это повзрослев, я стал понимать, что вероятнее всего Григорий попросту их покупал. Каждый день. На 9-10 ребятишек. Не представляю, как он умудрялся ещё и свою семью содержать. Настоящий был мужик. Добрейшей души человек. Не мудрено, что с тех пор память о нём навсегда осталась в моём сердце.

— О чём задумался, Громов?

Отогнав приятные воспоминания, я извинился:

— Виноват, товарищ генерал.

Мы находились в каком-то, то ли блиндаже, то ли штабной землянке. Изнутри точнее было не разобрать. Сложенная из таких же, как стол, ново тёсаных брёвен, она всё ещё держала в себе запах пиленой хвои.

— Буду с тобой откровенен, Илья, — продолжил мужчина, — принимая во внимание выбор Агеева и репутацию вашей группы, командование решило доверить это задание именно вам.

Он сделал паузу, словно ожидая ответной реакции, но я промолчал.

— Задача прямо скажем, не из лёгких. Но других "Медведям" и не ставили, насколько я знаю. На этот раз за ходом операции будет следить лично Сам, — он многозначительно поднял вверх указательный палец.

— Не подведём, товарищ генерал.

— В тебе-то не сомневаюсь, — он достал из кармана папиросы и протянул мне, — угощайся. Довоенные ещё. Беженка одна подарила. Мы ей на переправе помогли. Немцы мост разбомбили, ну колонна с эвакуируемыми и встала. Нам-то по-быстрому понтоны наладили. Машины пошли помалу. И я тут с Игнатом, водитель мой новый, еду значит.

Он чирканул трофейной зажигалкой, дождался, пока выровняется пламя и поочерёдно поднёс «лисий хвост» к кончикам папирос. Мы закурили. Табачок и в самом деле оказался отменным. Прикрыв от удовольствия глаза, я словно вновь вернулся в довоенное время.

— Ага. Забористая штука, — оценил моё состояние командир, — такэ вот. Едем значит, а она с детьми малыми на дороге стоит и грузовикам голосует. Те и рады бы взять. Да куда ж с приплодом-то таким. Кузова под завязку ящиками с припасами забиты. В кабине сам в курсе, не развернуться, да и сопровождающего же не высадишь. Беда, одним словом.

Не выдержав испытания первоклассным табаком, он вдохнул облако сизого дыма поглубже, и словно дегустируя, какое-то редкое блюдо, также прикрыл глаза.

— Хороша, собака! Давно таких не курил. Ну, в общем, загрузил я их в свою штабную и довёз до города. Полдороги потом благодарила. Плачет. Детей целует. А за что благодарить то? Обычное дело. Вот и папиросы эти сунула. От мужа, говорит, остались. Не хотел я брать. Отмахивался. Продашь, объясняю, сейчас это та же валюта. Или на хлеб детям обменяешь. Да где уж там. Вся в слезах. Не обижайте, просит, Христа ради, добрый человек, возьмите, что есть. Уважьте нас, горемычных. Мужа, мол, нет уже, так хоть так его помяните. Земля ему пухом. Пришлось брать.

Докурив, мы затушили окурки, и он продолжил.

— Хорошо в машине сухпай был. Получили в дорогу. Моргнул я Игнату. Ну, тот всё правильно сообразил. Пока она детей то собирала, в котомку ейную две банки тушенки с сухарями упаковал. Сахар ещё, чай. Найдёт потом. Будет чем сорванцов своих накормить.

Генерал довольно улыбнулся.

— А мост тот фрицы повторно атаковали. Видать, засекли потом колонну с беженцами и расстреляли с воздуха. Такие вот дела, капитан.

Сердце тоскливо заныло. Сколько уже подобных историй слышал, через сколько, самому довелось пройти, а спокойно реагировать до сих пор не научился.

— По группе твоей. Знаю, потерял двоих?

— Так точно, товарищ генерал. Организовывали отвод людей.

— Это авиаторов тех, что в кольце оказались?

— Так точно, товарищ генерал. Всех вытянули, но парней своих потеряли.

— Слушай, Илья, давай без этих штабных выкрутасов. Разговор предстоит серьёзный. Язык сломаешь "генералькать". Зови по имени.

— Так точно… Я понял.

— Кем заменил?

Офицер заинтересовано ожидал ответа.

— Гулычев Петр. И Воложина Елизавета.

— Гулычев, это из группы Серова? Который раненый?