Гарабомбо-невидимка

Общинники приняли это за обычные словеса – начальство всегда обещает золотые горы, – но как они ошиблись! Через Несколько дней тишину Чупана нарушили какие-то мулы. Жандармы, сопровождавшие груз, разинули рты.

– Это и есть школа?

– Да, сеньор.

– Ну и ну!

Уже сейчас у школы было больше стен, чем у муниципалитета и субпрефектуры, вместе взятых.

– Когда откроем?

– Тридцатого августа, сеньор.

– Вот незадача!.. – в волнений пробормотал жандарм.

Тридцатого августа, в день св. Розы Лимской, покровительницы Америки, празднуется и День полиции. Общинники, люда сметливые, выбрали это число не просто так. Между жандармами и народом пролегли могилы селенья Ранкас. Уже много месяцев жандармов окружало враждебное молчание. Общинники не ходили к ним даже с жалобами. А теперь Чинче откроет школу в их собственный день! Астокури пришел в восторг. Субпрефект был на седьмом небе. «Ла Анторча», газета Серро, напечатала заметку (после выпивки с Барралито Каналесом), где сообщалось, что вскоре открывается великолепная Чупанская школа, которую строят жители этого передового селенья по инициативе субпрефекта Аркимедеса Валерио, верного исполнителя прогрессивных начинаний, которыми мы обязаны Мануэлю Прадо (пользуемся случаем, в меру своих скромных возможностей, выразить нашему президенту самую искреннюю преданность).

Когда общинники спустились в Янауанку, чтобы известить о новом торжестве, субпрефект превзошел самого себя. В участке их встретили с ликованием, а сержант Астокури приказал даже выпустить кое-кого из сидевших у него крестьян. Кайетаио договорился с музыкантами и с отцом Часаном, который обещал окропить школу святой водой «от самого уанукского епископа», а деньги взял вперед (быть может, потому что прихожане поговаривали, будто его святая вода не доведет дальше чистилища).

Тридцатого августа Янауанка проснулась от звуков горна, которыми жандармерия приветствовала свой день. Общинники ждали, при них были кони. Сам судья Монтенегро впечатлился и признал свою ошибку: для пламенной воли невозможного нет. Из смехотворной затеи школа превратилась в местную достопримечательность, и власти надеялись ее использовать, когда департамент посетит сенатор. К девяти часам судья на величественном белом коне, субпрефект на великолепном гнедом, алькальд, инспектор, директор Янауанской школы, директора школ Уойласхирки, Чипипаты, Успачи, Тапука двинулись неспешной рысцой под звуки барабанов и труб. Через несколько часов, уже поднимаясь к Айяйо, они услышали крик:

– Пожар, пожар!

– А, так-перетак! – воскликнул Валерио. Этими словами он обычно откликался на беду.

Остальные молчали. Инспектор Вильяр бормотал:

– Ну, это слишком… По какому праву?… Сколько можно?…

Школа есть школа! Весь дрожа, он сжимал в руке герб, свидетельствовавший о том, что государство эту школу признало. Запахло святотатством. Судья Монтенегро перекинулся словом с Валерио. В Чипипате народ носился туда и сюда на своих беспородных лошадках, чтобы посмотреть на злодейство. Взглянув на разъяренные лица, субпрефект направился в кабачок Валенсуэлы, где раздавленный горем Кайетано и плачущий Корасма тщетно пытались утишить водкой боль и злобу.

– Сеньор, – сказал субпрефект, прижимая шляпу к груди, приношу вам соболезнования, как главе общины. Я понимаю ваши чувства. Это неслыханно. Сегодня же телеграфирую в Серро. Судья Монтенегро мне свидетель. Кто бы ни были поджигатели, они расплатятся! Я накажу их!

Общинники молчали. Мрачное молчание сгущалось во тьме. Субпрефект велел Астокури немедленно выехать в Паско. Через три дня новенький зеленый грузовик из префектуры прибыл в Тамбопампу. Из него вышли инспектор полиции Валенсуэла и еще двое, сели на коней и отправились в Чулан. Полицейские власти всей Республики не доверяли неповоротливым янауанкским жандармам. Следователи в толстых пальто, широчайших кашне, больших темных очках приказали созвать народ. Представитель власти собрал человек пятьдесят мужчин, женщин и оборванных детей. Стараясь не испугать их, инспектор Валенсуэла сказал перед опочившей школой:

– Префект Паско послал нас сюда, чтобы найти преступника. Вы знаете, что власти помогали вам как могли. Кто-то хочет вызвать конфликт. Мы приехали, чтобы поймать виновных. Ты тут начальство?

– Да.

– Расскажи по порядку, что случилось.

– Да.

– Что-то у вас творится.

– Да.

– Полиции лгать бесполезно. Мы все равно узнаем. Скрывать Не стоит.

– Да.

– Говори, не бойся. Мы тебя не съедим.

– Да.

– Ты видел тут чужих?

– Да.

– Сам видел или слышал о них?

– Да.

– Ты знаешь их?

– Да.

– Нет, ты пойми, это все между нами. Никто не узнает.

– Да.

– Говорили эти люди с общинниками? Кто именно устраивал сборища?

– Да.

– Как его имя?

– Да.

– А твое?

– Да.

– Ты понимаешь, что я говорю?

– Да.

– Ты идиот или притворяешься?

– Да.

– Провести меня хочешь?

– Да.

– Не издевайся, ты!

– Да.

– Лучше меня не доводи!

– Да.

– Если еще скажешь «да», я тебя посажу.

– Да.

– Не доводи меня, сказано! Со мной по-хорошему, и я по-хорошему, но хамства я не терплю. Прекрати долбить!

– Да.

– Замолчи ты, ради бога!

– Да.

Следователь обернулся, еле дыша.