Гарантирую жизнь

Борис Коротков был главой Шекснинского района Вологды и курировал весь его преступный бизнес. Правоохранительные органы знали об этих сторонах деятельности братьев, однако так и не смогли набрать нужное для задержания и суда количество доказательств. Вполне вероятно, приказ «не трогать братьев» был им спущен сверху. Поговаривали, что прокурор губернии Александр Скурлатов тоже неоднократно пользовался секс-услугами Игоря Короткова.

Изучив все полученные документы, Дмитрий уже согласился было на участие в «операции по исправлению» братьев Коротковых, когда Мих-Мих передал ему еще одну папку с материалами о деятельности на территории Вологодской губернии сект Братства Единой Свободы. Прочитав эти материалы, Дмитрий твердо решил начать свою работу в КОП с ликвидации храмов БЕСа.

Эти храмы нельзя было назвать сатанинскими. Их адепты не совершали ритуальных убийств, как настоятели «Ордена дьявола» под Хабаровском или пастыри Братства Новых Протестантов в Калужской губернии, но ученики БЕСа в течение короткого времени переставали общаться с родными и близкими, продавали или передавали квартиры и имущество учителям и становились послушниками Братства, исчезая за стенами храмов. К чему могли привести такие закрытые сектантские сборища, было известно: еще свежи были в памяти коллективные самосожжения и гибель тысяч последователей подобных сект на Украине, в Латвии, в Хабаровском крае России и за рубежом – в Африке, Южной Америке и в Австралии.

Конечно, Дмитрий осознавал, что деятельность КОП противозаконна, хотя и преследует благие цели, однако посоветоваться ему было не с кем. Наиболее близкие люди – отец и мама – наверняка не одобрили бы его решения, а ставшая близкой Диана сама работала в КОП.

С Дианой он теперь встречался регулярно, по два раза на дню, если позволяло время, а на субботу и воскресенье она вообще осталась у него, мгновенно превратив холостяцкую квартиру Булавина в уютное семейное жилище. После случая на набережной, когда Дмитрий спас женщину от увечья, будто что-то вспыхнуло в ней, пробудило интерес к жизни, и Диана с энтузиазмом принялась строить с Дмитрием воздушные замки совместных планов и замыслов – от поездок к морю до строительства дома на берегу Сухоны, что не могло не радовать Булавина, влюбленного по уши в эту удивительно целеустремленную и независимую женщину, закованную до их встречи в броню гордости и самоуверенности.

В воскресенье шестого августа они выбрались в ресторан-клуб «Натали», принадлежавший подруге Дианы, в котором Симон Калабриади появляться не решался, так как его здесь не любили и однажды уже выбрасывали на улицу, затем погуляли под луной по аллеям парка Ветеранов труда, провинциального и тихого, оставшегося неосвоенным игорным бизнесом, и снова отправились на квартиру Дмитрия, предвкушая вечер вдвоем. Оба не подавали виду, но радовались, что вечер прошел без инцидентов и что им нигде не повстречалась компания Симона.

Дома они по очереди искупались в ванной, соблюдая преувеличенно любезный этикет, затем открыли шампанское, поставили в гостиной столик с фруктами и ягодами, но долго принятого тона не выдержали, и все закончилось взрывом страсти, до сих пор изумлявшей Дмитрия. Диана в такие минуты превращалась в трепещущую от любого прикосновения, покорную и неистовую одновременно, легко возбудимую женщину, готовую на все ради своего повелителя. Если бы Дмитрий не знал железного характера Дианы, способной сдержать любой порыв сердца, он бы назвал ее нимфоманкой. Однако о таких вещах он предпочитал не думать и поведение любимой женщины не анализировал. Им обоим было одинаково хорошо, и этого было вполне достаточно.

Потом они все-таки пили шампанское – при свечах, испытывая непередаваемое чувство близости и тайны, принадлежащей только им двоим, и слушали музыку Вивальди, любимую Дианой.

– Знаешь, – сказала женщина, в глазах которой мерцал огонь свечей, – иногда мне кажется, что я сплю и все это мне снится. Ты веришь в сны?

– Пожалуй, нет, – качнул головой Дмитрий, также завороженный трепетным светом свечей. – Я отношусь к ним философски и считаю, что сны – это вид обработки информации на грани сознания и подсознания.

– А в магию веришь?

– В магию верю. Об этом сейчас пишут многие, и хотя большинство материалов спекулятивно, кое-что рациональное вытащить можно. В нашем роду, например, существует предание, что предки Булавиных были ведунами и свободно владели тем, что сейчас называется магическим оперированием. Я и сам иногда чувствую в себе силы и возможности через движение изменять реальность. Только не знаю, как это отразится на окружающих. Приходится сдерживаться.

– Когда ты бился на мечах, тоже сдерживался?

Дмитрий задумался.

– Не помню. А что?

– Просто ты был как ураган. Даже Паша Быстров, занимающийся фехтованием на мечах профессионально, растерялся под твоим натиском. Я считала: ты пропустил всего два удара.

– Просто я владею элементами живы – темпом и пустотой.