Гараж

Жена Гуськова. Товарищи, я умоляю вас, ну пожалейте же Гуськова, он застенчивый человек. А у нас во дворе с машины каждую ночь что-нибудь воруют, вчера подфарники открутили…

Сидорин. Товарищи! Кто — за?

Секретарь. …Раз, два, три, четыре…

Жена Гуськова (кричит). Сначала надо голосовать, кто против! (Поднимает обе руки.)

Сидорин. Что же вы обе руки-то тянете, ласковая моя?

Жена Гуськова. Да потому, что здесь у вас подхалимов, прилипал, подголосников, лизоблюдов и лиходеев много, а нас, честных, мало, если б я была в брюках, я бы и две ноги задрала. (Всхлипывает.)

Аникеева. Жена Гуськова! Уйдите отсюда. Вы ведете себя безнравственно. Покиньте собрание.

Жена Гуськова …Только под конвоем…

Сидорин. Товарищи, я понимаю, что это очень плачевная процедура, но она неизбежна… Давайте голосовать, иначе мы так никогда не кончим.

Малаева. Не совсем красиво получается у вас…

Тромбонист. Да, стыдно, товарищи, но голосовать надо!

Выкрики с мест. Конечно!.. Голосуем! Ну давайте, в конце концов! Ну сколько можно!

Якубов (нервно, отрывисто). Позвольте! Мне нужно кое-что… выяснить! По имеющимся у меня сведениям, в списке пайщиков появился какой-то там Милосердов, но никакого Милосердова мы на собрании не принимали…

Аникеева (в ужасе). Как вы смеете называть товарища Милосердова какой-то и никакой?

Сидорин. …Даю уважаемому собранию справку… Правление действительно кооптировало в члены гаражно-строительного кооператива сына товарища Милосердова. (С намеком.) Мы не сомневались и не сомневаемся, что по этому поводу не может возникнуть никаких возражений.

Фетисов. Да что же это делается-то, а? Сынка большого начальника по блату впихнули, а меня, работника института, выпихнули.

Карпухин. Разрешите мне сказать! (Каждое правление всегда имеет своих верных клевретов.) Мы здесь все свои люди, давайте говорить начистоту. Вот приняли сына товарища Милосердова в кооператив, и гараж быстро начал строиться, вспомните, сколько лет мы… мыкались.

Якубов. Вы так об этом говорите, будто наш гараж какое-то левое строительство. А я во всем и везде привык идти законным путем.

Марина. Законным путем идти можно, дойти трудно! Товарищи из правления! Предъявите нам сына нашего благодетеля!

Сидорин переглянулся с Аникеевой. Аникеева вздохнула.

Сидорин. Товарищ Милосердов-младший, вы не возражаете против того, чтоб показаться на глаза собравшимся?

Сын Милосердова. Нет, нет, не возражаю. (Лениво встает.)

Кушакова. Хорошенький какой!

Тромбонист. Где такой пиджачок рванули?

Сын Милосердова. В Сингапуре.

Тромбонист. Далеко!

Сын Милосердова. Я могу сесть?

Фетисов. Почему он не поставил себе гараж где-нибудь посреди площади!

Аникеева. Конечно, садитесь!

Сын Милосердова. Благодарю за внимание. (Садится рядом с Мариной, встречаясь с ее ироничным взглядом.) Ну, я же не виноват, что я его сын. Родителей не выбирают, хотя я лично своими доволен. А вас как зовут?

Марина. Марина. Только… я вас умоляю. Не называйте своего имени. Вы для меня навсегда останетесь… сын Милосердова. В этом романтика нашего времени.

Сидорин. Прошу голосовать.

Пайщики поднимают руки.

Xвостов решительно идет к столу президиума. Берет графин, отдает Сидорину, стакан — Аникеевой, поднос — секретарю.

Аникеева. Хвостов! Уйдите! Вы уже выступали!

Но Хвостов не ухолит, а… взбирается на стол и плашмя ложится на бумаги.

Поначалу все опешили. Но вскоре раздается нестройный смех.

(В ярости.) Хвостов, покиньте стол президиума немедленно!

Жена Гуськова (громко и радостно). А он не слезет. Он лежит в знак протеста!

Наташа. Бедняга, да он не может протестовать иначе.

Аникеева пытается спихнуть Хвостова со стола. Сидорин с извинительной улыбкой помогает Аникеевой. Секретарь тянет Хвостова за ноги.

Карпухин. Ничего себе кооперативчик. Ничего себе собраньице!

Присутствующие с нескрываемым интересом следят за поединком.

Сын Милосердова (Марине). Махнемся по рублику? Вы на кого поставите — на Хвостова или на правление?

Жена Гуськова, Товарищи! У меня курица потекла.