Гардар 3

Самое простое, что я мог сделать сам, это, пойдя против рекомендаций пятого министерства, повторить для этих големов-старичков мой ритуал, отлично показавший себя с Костяшкой. А самое правильное, заставить провести его бакалавров. Меня останавливали две вещи: первая — вопрос, как это отреагируют парни, которые приехали сражаться с зелонцам, поднимающими в ритуалах с жертвами своих некроголемов и которых офицер заставляет встать в рунный круг, что будет высасывать из них жизнь. Но можно было заранее обговорить все с новичками, провести лекцию, намеренно ткнуть в общие места этих ритуалов, поговорить об отличиях и инструменте. Вряд ли они, готовившиеся в училище совсем к другим заботам, так уж подкованы в основах големостроения и зелонских ритуалах. Можно было бы все объяснить и повернуть их обучение так, как это нужно мне, как учили нас в стенах заведения Рагнидиса.

Вторая вещь играла большую роль. Прагматичность. Буквально три недели назад на моих глазах погибли сотни людей. Товарищей, что шли бок о бок со мной. Нам скоро опять в бой, защищать стены Пелонора. Каждый день промедления играет против нас и против всего Гардара. Каждый день, что мы ковыряем это старьё зубилами, делает нашу роту слабее для момента нападения тёмных на крепость. Я уже не верил, что все мы увидим взятие цитадели Кернариуса. Я буду делать всё, что только окажется в моих силах, чтобы защитить каждого из бойцов. Вот только шансов выжить у мастера магии больше, чем у бакалавров. Ужасная мысль, но такова суровая реальность. Я, конечно, буду первоочередной целью на поле боя, но и запас маны, плотность ауры и ранг в Искусстве дают мне больше возможностей выжить — улицы Кеура тому свидетель. Но если замкнуть големов обычным ритуалом на парней бакалавров, то их гибель сразу лишит нас всех големов, потому что моя аура будет стоять во втором блоке цепочки подчинения и эффективно управлять пятью десятками големов я в таком случае не смогу. А если замкнуть моим, но на их жизни, то после их гибели они и вовсе превратся в бесполезные статуи.

Оклик Пелаи отвлёк меня от расписывания рунных плетений ритуала и мрачных мыслей:

— Лэр, мы закончили. Последнего выковыряли.

— Молодцы. Тогда на сегодня всё. Можете идти в казарму.

— Фух, — выдохнула девушка, видно опасавшаяся, что я найду чем занять их и в оставшиеся два часа. — Спасибо, лэр.

Я покачал головой:

— Сержант Пелая, не забывайте про уставные обращения.

— Ага, — девушка вспыхнула под моих взглядом, выпрямилась, расправляя плечи и заставляя меня в очередной раз недовольно хмуриться тому явному факту, что она не парень. — Спасибо, тонму капитан. Разрешите идти?

— Разрешаю.

Парни… Хм, маги заслужили отдых за эту неделю. У меня и самого найдётся, на что потратить неожиданные объявившиеся два свободных часа. Я потёр воспалённые от недосыпа глаза и решительно отодвинул стопку чертежей. Всё равно уже не соображаю, есть рассогласование или нет. Завтра последний раз, на свежую голову проверю и приступлю. А парни… и девушка пусть в это время побегают в общем строю в поле, чтобы здесь оставалось меньше глаз. Они не Фатор, не Лариг. Пока же…

Пока же нужно было вспомнить, что есть вещи и кроме службы, магии и големов. Я оставил за спиной свой, снова увеличившийся в размерах хран и шагал по улицам Пеленора. Меня ждал госпиталь. Огромное здание, даже видеть которое мне теперь больно, а уж тем более идти по его центральной аллее. Поэтому я зашёл в него через боковой, малый вход, заложив по секторам лишнюю петлю.

За дверями, в светлом зале меня сразу перехватила медсестра:

— Вы куда, тонму офицер?

— Вот вы мне и подскажете, девушка, — я удовлетворённо кивнул. — Хочу навестить выздоравливающего капитана Рино Сталадо. В какой палате он лежит?

Девушка сверилась с записями, но не забыла строго напомнить:

— Наденьте халат и не снимайте его, не шумите и не заходите в другие палаты, беспокоя выздоравливающих.

Мне оставалось лишь кивать с вежливой улыбкой, стараясь, чтобы она не превратила лицо в маску, выдав, что я совсем не слушаю девушку.

К Рино я подошёл не сразу, сначала оглядев палату, чтобы убедиться туда ли я попал. Не ошибся. Он полулежал на кровати, высоко подняв подушки, даже мог уже похвалиться румянцем на щеках. И, судя по коробке, стоящей у кровати, всё это время его усердно подкармливали. Риола или сослуживцы.

Заметил он меня, только когда я уже оказался на середине палаты, миновав пять коек. Неверующе вскинулся:

— Аор!

С трудом освободившись от объятий похудевшего, но почти не потерявшего силы товарища, я огляделся и спросил:

— Тебе как, ходить разрешают?

Оказалось, разрешают. Хотя у него и хватило бы отваги обмануть меня в этом, но в широком коридоре, где мы расположились у окна, его никто из персонала госпиталя, снующих мимо, не окликнул и не вернул на место, как сбежавшего больного.