Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

— Тьфу ты! Вот что за люди?.. — Разумовский вздохнул и покачал головой. — Для них строят-строят… Хочешь — в училище, хочешь — в гимназию, хочешь — в кадетский корпус. А они все дома, по старинке…

— Традиция, — вздохнул я. — У меня так вся семья…

— Да что мне эти традиции… Ты мне лучше скажи, как экзамены сдавать собрался.

— Сдам, Георгий Андреевич. — Я выпрямился и вытянул руки по швам. — Слово будущего офицера!

Вид у меня, как в свое время завещал сам Петр Великий, был лихой и придурковатый. Настолько, что Разумовского, наконец, проняло. Он отложил документы в сторону, заулыбался, забавно тряхнул могучими усами и, не выдержав, рассмеялся уже во весь голос.

— Хорошее у меня предчувствие на твой счет, Острогорский. Да и не станет Матвей Николаевич абы за кого ручаться… Так то на этот год набор уже закрыт, но если уж на отделении тридцать человек есть, то и тридцать первому, если что, место найдется. Тому и быть! — Разумовский накрыл папку с документами ладонью и отодвинул на угол стола. — Допущу я тебя до экзаменов. Но больше поблажек не жди.

— Благодарю, Георгий Андреевич. — Я склонил голову. — Обещаю — не подведу.

— Ты не обещай, а лучше не подведи. Тебе жить-то есть где, пока не сдашь?

— Найду. — Я пожал плечами. — Город-то большой.

— Отставить — найду. Поднимайся на третий этаж, оттуда в левое крыло, в расположение. — Разумовский сцепил пальцы в замок и подался вперед. — Там найдешь коменданта, капитана Шиловского, Осипа Яковлевича. Передай — я лично велел заселить на время поступления. Запомнил?

— Так точно!

— Вольно… гардемарин. — Разумовский откинулся на спинку кресла. — Вопросы есть?

— Есть, Георгий Андреевич. — Я чуть понизил голос. — А кто от вас выходил? Сразу передо мной, высокий такой, с бородой.

— Граф Распутин. Григорий Григорьевич… Большой друг и жертвователь Корпуса. — Разумовский снова прищурился. — А ты с какой целью, собственно, интересуешься?

— Да так… Перепутал с кем-то, наверное. — Я приложил два пальца к несуществующей фуражке и закинул рюкзак на плечо. — Доброго дня, Георгий Андреевич.

Большой друг и жертвователь Корпуса, конечно же, не поджидал в коридоре. Зато мысли набросились сразу, стоило мне закрыть за собой тяжелую дверь.

Значит, Распутин… неудивительно, что лицо показалось мне знакомым. Бастард, рожденный дочерью цыганского барона и признанный стариком-отцом уже в зрелом возрасте. Сильный Одаренный, который не спешил связывать себя ни с армией, ни с гражданской службой. Десять лет назад о нем ходили весьма… занятные слухи.

Впрочем, и тогда, и сейчас меня куда больше интересовал его почтенный родитель: фигура одиозная и весьма известная в столице еще с самого начала прошлого века. Никто толком не знал, сколько старикашке на самом деле лет, но даже по самым скромным подсчетам — точно не меньше ста двадцати…

Было на момент моей смерти, и я почему-то почти не сомневался, что Распутин-старший до сих пор не отправился на тот свет и даже не собирался. Он получил графский титул, кажется, еще в сороковых. И постоянно ошивался при дворе, сколько я себя помнил. Пережил шестерых государей и всегда умудрялся услужить каждому.

В том числе и мне. При всей неоднозначности своей биографии, Распутин умел быть полезным. И вполне заслуженно считался одним из сильнейших Конфигураторов Империи, хоть никогда и нигде не учился. Разумеется, никто в своем уме не доверил бы хитрому и тщеславному старикашке всех тайн, но все же я привлекал его к работе над проектом. И не меньше половины Конструктов, вытащивших меня с того света, Распутин разрабатывал лично.

И вполне мог уже тогда догадываться, кому и для чего понадобились схемы запредельной сложности, да еще и в таком количестве. Значит, вот она — та самая утечка…

Правда, это пока никак не объясняет желание младшего Распутина избавиться от подключенного к аппаратам тела, попутно превратив в обгорелые развалины целый больничный корпус. Его папаша умел не брать на себя лишнего и не прыгать выше головы.

Раньше — умел.

Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как дверь слева открылась, и задел ее плечом. Совсем легонько, но с той стороны тут же послышалась недовольное сопение, которое, стоило мне пройти, вдруг сменилось сердитым воплем.

— А ну стоять!

Я вздохнул и медленно повернулся.

Еще одна дуэль? Третья? Впрочем… Нет, этот вызывать не будет — по чину не положено.

Передо мной стоял среднего роста офицер, чем-то напоминающий черную птицу… Только не ворона, а скорее грача — тощего и облезлого. Сходство дополняли длинный острый нос и близко посаженные глаза, в которых плескалась… нет, не злоба — скорее то, что обычно принято называть дурным характером.

— Кто такой? Фамилия, курс, отделение!

Голос оказался премерзкий — чуть ли не по-женски тонкий и действительно похожий на визгливый грай. Полностью соответствующий внешности.

Вот же угораздило меня…

— Владимир Острогорский, абитуриент, — представился я. — Простите, с кем имею честь?

Кажется, мой спокойный голос, а главное — вполне невинный вопрос, вывели грача из себя окончательно.