Гардемаринки-гарде!

Ну, что же ты, дурочка, не понимаешь меня? Что ты делаешь? Милая, остановись, прекрати! Не надо!!!

— Так! — Говорю. — Что там у нас еще?

— А как же я? Может мне можно подмениться? Мариночка?

— Да, Маринка! Надо ее отпускать. В чем дело? — Шумят девчонки.

А потом слышу, обидное, до чертиков!

— Ну, да, как целоваться, так можно, а как в наряд, так…

— Так! Все! Кончай разговоры! Ну, кто еще хочет наряд вне очереди? Ты или ты?

Ну, а на счет целоваться, миловаться, так что я вам скажу? Было дело! Так я, Сафронова, говорю? За что, кстати, и получила внеочередные наряды.

Ну, опять эта ехидина!

— А такого нет наказания, что бы за поцелуи.

— А ты, что же подумала, что я прямо так и за поцелуи, нарядами сыплю?

По–моему, я уже не раз предупреждала, что за опоздания на построения, все кто нарушает и опаздывает, так и будут наряды получать. Так, по–моему? Я, что, по–вашему, такого не говорила? А раз говорила, то Сафронова, опоздала! Вот и получается, что она меня зря целовала! — Теперь уже все смеемся.

Все, да не все. Она, моя Коза молодец! Головку подняла и на всех так свысока! Вот же, какой в нее бес вселился. Даже не поймешь? Я ничего так и не поняла.

— Ну, а теперь пора! Значится так! Сафронова заступает вместо….

Потом мы уже только с Женькой вдвоем дома.

— Женька? Ты спишь? Слушай! Ты все вчера помнишь?

— Ты о чем это? Ну, ты меня прости, сорвалась я. А Лешка, ты знаешь, он такой…

— Нет! Я не о том. Ты мне скажи, ты помнишь, как мы и когда угомонились?

— Не скажу даже. Я же тебе сказала, а ты даже не слушаешь? Я же с Лешкой, а он…

— Да нет, же! Я спрашиваю, когда ты с Лешкой, я с кем и где? Ничего не помню. Когда легли и главное где и с кем?

— Значится так. Я с Лешкой….

— Ну, ты издеваешься? Что ты мне все о том, как ты трахалась с ним? У тебя, что, другого измерения нет? Только одно? Какой у него и как он и сколько?

Потом надолго замолкаем. Она обиделась, так что ли?

— Женька?

— Ну что, сплю уже.

— Ты мне скажи, как я очутилась в своей постели? Кто меня раздевал? Я ничего не помню.

— А я, думаешь, помню? Я всего–то и помню, как Лешка….

— Так! Давай спать!

С кем?

Ну, как мне заснуть? Не получается! Глаза закрою, а передо мной она. Вернее не она, а ее тело.

И я как будто бы ощущаю, какая она теплая, мягкая, доступная…Кручусь, кручусь, а все никак глаз не сомкну. Ну, что же это в самом–то деле? Я что, влюбилась, что заснуть не могу.

Это что же, я с ней, прямо как Ромео и Джульетта? Интересно, а кто из нас кто?

Я? Да, на кого я потяну в этом амплуа? На Джульетту, не похожа вроде. Ну, какая я там Джульетта? Наверное, она? А что, очень даже может быть. По крайней мере, я похожу на Ромео. Он мальчик, а во мне мальчишеского больше, чем во всех остальных наших девчонках вместе взятых. Недаром они меня так прозвали, Железная леди! Много они понимают? Я не то, что железная, я вообще никакая. Так, из кожи да костей! И мозгов у меня совсем мало.

Ну, зачем я ее так наказала? Сейчас бы мы были с ней вместе! И я бы ее…

Ой, мамочки, мама! Да, что же я так? И опять, словно из меня вылезает этот противный и все укоряющий мой внутренний голос.

— Ты вообще, думаешь, соображаешь, что делаешь?

— А что я делаю?

— Да, что же ты делаешь в самом–то деле? Зачем тебе это? Ты ведь даже не представляешь, какие после всего этого будут последствия?

— Да, ничего не будет! Я ничего не боюсь.

— Что, неужели такая смелая?

— А что? Я такая и потом я ведь одна на свете и могу только на себя саму рассчитывать. Нет, ни мамы, ни папы, и даже родственников близких, кроме, разумеется, дяди Богдана.

— А ты, что же думаешь, ему это понравиться?

— Что это? Выражайся яснее.

— Ну, ты меня вынудила, так что получай то, о чем просила. Нет, на что напросилась! Ты, дорогуша, становишься лесбиянкой! Ты меня поняла? Ты хоть, представляешь, что это, значит для тебя и какие последствия?

— Да! Ну, ты и нарисовала картину? Это что же, по–твоему, раз я хочу с ней быть, дружить, то я что, по–твоему, уже и эта? Как ты там меня назвала? Ну и потом, называй, как хочешь! Я себя никак не хочу называть. Я как была, леди, так и останусь! И к тому же Железной, так меня кажется, прозвали?

— Вот именно! Тебя уже так прозвали, а еще будут, до пятого курса, знаешь, как называть? Если ты, разумеется, выстоишь? В чем я, как раз и сомневаюсь.

— Это, почему же? Я, например, так решила…

— Ах, держите меня за руки? Она, видите ли, решила? Да, кто ты такая? Ты еще, ноль без палочки! Кстати. У курсантов, у них, по сравнению с вами перед нулями, уже эти самые палочки по утрам так красиво торчат! Ты не замечала? А у тебя, что? Что у тебя может торчать? Сиськи?

— Да, хотя бы и они. А в чем дело? Пусть торчат! Раз выросли, то пусть так и торчат!

Они еще, между прочим, мне послужат.

— Вот и я о том же! Ты и твои сиськи, ну все в тебе, так и создано для любви! Это плюс! И как ты говоришь, точно так же и у нее. Еще один плюс?