Гардемаринки-гарде!

И хоть меня прочистили по первое число, но в душе ликовала и все ликовали. Мы всего чего ожидали, добились своими коллективными действиями. Вот как мы Родине послужили. Все, как говориться, для женской гвардии в армии и на флоте!

Вот так мы достучались до начальства.

Но с нами, как оказалось, не только в одежде, но и другие проблемы. Взять хотя бы туалет. Простите, гальюн. Грубо, но так мне надо все время по–флотски говорить.

Куда все ходят, в перерывах между занятиями, нам понятно, нельзя. Потому надо на виду у всех топать, а ведь другой раз бежать уже надо в туалет офицерский. Ах, простите, в гальюн. И потом. Это не лестница, а трап, а табурет или стул, это банка. Хотя банка–то, как банка, так и осталась, а вот стул? Ну и все остальное так, по флотски. Потом всех мичманов и офицеров надо называть не Анатолий Петрович, а товарищ, мичман. И потом все эти должности и звания, пока их запомнишь? А еще эти Уставы?

И что вы думаете, наизусть надо! Многие статьи. Скучно конечно, когда по ним занятия идут, но делать нечего. А вот, автомат и все что с ним, то интересно.

Я ведь давно так умею. И меня за это мое умелое обращение с ним мичман наш, похвалил. Я еще на спор за минуту все с ним проделала с завязанными глазами. Как меня папа научил. Но об этом я никому, молчу.

С этого занятия, меня наш мичман стал выделять, давать приказания. Потом, вечером, думала, он домой ушел, а он вместе с мальчишками, что все время лезли к нам, пришел. Меня отозвал в свою каптерку, усадил на банку и давай расспрашивать.

Где жила, кто родители, как так получилось, что сирота и все в том же духе. Пришлось кое–что рассказать, хотя я поклялась об этом молчать.

Рассказала, как с родителями в полку морской пехоты и что умела с детства, как обычный мальчишка. И на броннике, и БМП ездила, и даже сказала, похвасталась, конечно же, что уже из автомата стреляла и из Макарова. Ну и еще, обо всем и всяком. Зря, конечно же, разболталась. И про дядю, Богданова Богдана Ивановича, что у нас командиром нашего факультета. И то, что после всего я у них год в семье, а потом вот сюда поступила.

На другой день, после построения он всем меня в пример поставил. Я впервые так, перед всем строем стояла, а он и то, хорошо, и это. И так как надо. Вообще, пример берите с нее.

Уж лучше бы он не делал этого. То ведь в армии, видно так принято, но не в женском, дамском коллективе.

Я сразу же это почувствовала на строевых занятиях. Меня то по ноге сзади стукнут, то специально подтолкнут, а то вообще, по предательски, сзади, больно ущипнули. Обернулась. Опять Зойка! Ну, прямо как клещ, прицепилась!

Нас восемь девчонок в кубрике разместили по четыре в каждой комнате, а остальные дома, так и жили, сюда только приходили утром. Мне некуда и еще таким же со мной иногородним девчонкам. Потому разместил нас в кубрике, отдельном от всех казарм, сам мичман. И я опять попала в один кубрик с Зойкой. Причем и койки наши напротив. Вечером куда я, туда и она за мной. И в туалет и всюду.

— Тебе что, надо? — Говорю ей с обидой. — Что ты как клещ прицепилась и всюду за мной таскаешься?

А она мне как ответила, так я и припухла. Этого еще мне не хватало?

— Что это за нежности телячьи? Ты еще скажи, что полезешь со мной целоваться. Так, что ли?

— А, что? Ты не против?

— Дура ты, дура! Тебе, что, парней мало? Ты же ведь по этому делу мастерица? Так ты мне говорила на медкомиссии?

Ели отшила ее. Правда вечером, когда уже раздевалась, все равно увидела, что она лежит под одеялом, которое себе на голову натащила и меня разглядывает, как я раздеваюсь.

— Ну, и что ты нового увидала? У меня, между прочим, ничего такого нет, что отличает меня от тебя. Этого, что тебе нужно во мне не выросло, между прочим!

— А жаль! — Говорит. Нет, вы представляете?

— Что значит, жаль? Что?

— А то!

— Знаешь, я этого не люблю. — Говорю ей. — И не только с такими, как ты, но и с парнями. И не очень–то комфортно и приятно.

— Это почему?

— А по кочану!

— Я уже обратила на это внимание, дорогуша.

— Никакая я тебе не дорогуша! Поняла!

— Ну ладно тебе дуться! Еще раз скажи, что я дура. Ты, знаешь, я тебе потом, подарю коробок спичек. Ты знай, что как только ты меня еще раз дурой обзовешь, так я раз еще одну спичку в коробок суну. Поняла?

— Тебе, что? Делать нечего, что ты такой ерундой занимаешься. Лучше бы ты научилась, как следует поворачиваться кругом. А то, как корова на льду.

— И не на льду, а на плацу. А ты, что же заметила? Меня заметила?

— А кто же тебя не заметит, скажите на милость. И так на нас все смотрят, а тут такая на плацу неуклюжая выделывается корова…

— Хочешь сказать, что я тостож…..?

— Ну, скажи мне? Как вот тебя не обозвать снова. Давай, суй свою спичку. Дура ты и есть дура!

— С удовольствием!

— Что значит с удовольствием?

— С удовольствием засуну, поняла?

— Ну, что я говорила? Ты, не просто дура, а дура в квадрате! Нет в кубе!