Гарем

— Сын, то, что ты даже не осознаешь этого, лишнее доказательство, что нам нужно расстаться. Ты не цепляешься за женскую юбку? Да с самого твоего появления на свет я вела тебя за руку по жизни! А другие женщины мне в этом помогали. Скажи, разве было бы твое детство спокойным без Фирузи, Зулейки и Сарины? Они, между прочим, тоже родили немало детей твоему отцу. Мухаммед был всего на четыре месяца младше тебя. Тем не менее на первом месте для них всегда был ты как наследник. Когда твой отец стал султаном, кто устроил так, чтобы Гюльбейяр досталась тебе, а не ему? Я. Когда мы выиграли войну с Персией, кто позаботился о том, чтобы тебя отправили в Магнезию, дабы постигать там науку государственного управления? Опять я. А кто удержал тебя от участия в отцовских походах на Сирию и Египет? Когда умер мой любимый Селим, кто удержал столицу в своих руках до твоего приезда из Магнезии? Я. Без меня ты оступился бы тысячу раз. Кто свел тебя с Карем? Кто превратил ее из замухрышки в красивую женщину, которая оказалась способной привлечь твое внимание? А когда вражда между Гюльбейяр и Карем переросла в драку, кто помог тебе принять правильное решение? Снова я. Последними словами твоего отца были: «Помоги Сулейману, как только ты можешь ему помочь». Я исполнила его волю, но ты наконец стал мужчиной и султаном, а я… устала, сын. И хочу дожить свое в мире и покое.

С минуту в комнате царила напряженная тишина. Сулейман видел, что мать довела себя почти до исступления. Он не помнил, чтобы она раньше когда-нибудь настолько выходила из себя. И даже немного испугался. Красивые волосы ее — так и не тронутые сединой, а лишь посветлевшие с годами — разметались по плечам. Она нервно расхаживала перед ним по комнате, и в волосах то и дело отражался свет ламп.

Она вдруг остановилась и устремила на сына горящий взгляд. — Я отдала Турции почти сорок лет своей жизни! — крикнула Сайра-Хафизе. — Хватит! Я хочу отдохнуть! Или ты, мой сын, для которого я так много сделала, откажешь мне в этом праве? Знай же, что в таком случае ты будешь в высшей степени неблагодарным!

Она видела, что ее слова уязвили его. Разрываясь между султанской гордыней и сыновними чувствами, Сулейман крепко задумался. Сайра знала, что добьется своего. Она наступила сыну на его любимую мозоль — самолюбие. И теперь только разлука поможет ему залечить полученную рану.

Он похлопал ладонью сбоку от себя, приглашая мать сесть.

— Как все это устроить? — спросил он.

— Спасибо, Сулейман. — Она хотела было ласково провести рукой по его щеке, но он обиженно отвернулся. Вздохнув, Сайра начала:

— Через день-два я заболею. Меня начнет рвать, я перестану принимать пищу и буду жаловаться на боли. Ко мне придет лекарь, и, хотя он, конечно, не обнаружит ничего серьезного, он вынужден будет объявить о каком-то диагнозе. В силу моего высокого положения. Затем я несколько суток буду находиться между жизнью и смертью. И обеспокоенный сын должен будет навещать меня каждый вечер…

Наконец я объявлю о том, что видела призрак Ангела смерти, и потребую принести гроб. К тому времени лекарь изменит первоначальный диагноз и констатирует приближение моего конца.

На одиннадцатые сутки ко мне придет прощаться вся семья. — Тут Сайра прервалась и усмехнулась. — Забавно будет взглянуть на лицо Карем! Представляю, каково мне будет. Только бы удержаться от смеха в ту минуту!

Той же ночью Я умру, и ты отдашь приказ заколотить мой гроб. Сделают это Мариан и Рут. Они и сообщат о моей кончине.

А перед самым рассветом из дворца через тайную калитку в моем личном саду выйдут три женщины, одетые в простые крестьянские одежды. Никто их не увидит, а если они и попадутся кому-нибудь на глаза, то не вызовут подозрений.

— Ты сказала — три? — переспросил Сулейман.

— Да, я забираю с собой Мариан и Рут. Мариан англичанка и служила нам еще тогда, когда тебя не было на свете. Ее муж много лет был личным секретарем у твоего отца. Ты помнишь его. Их дочь Рут никогда не видела родной земли. Я не могу их оставить тут. Тем же, кто спросит, отвечай, что ты освободил их от рабства и позволил вернуться на родину, ибо такова была последняя воля твоей матери.

— Как ты будешь жить дальше, мама? Я не могу допустить, чтобы ты была на иждивении у брата.

— Тайно положи в дом Киры двадцать пять тысяч золотых динаров. Каждый год добавляй по пять сотен. Деньги будут переведены на мой счет в Эдинбург, где живут родственники Киры. Что до моих драгоценностей, то я сделаю перед «смертью» кое-какие прощальные подарки слугам, а остальное заберу с собой. Кто спросит о них, скажи, что похоронил вместе со мной.

Он кивнул.

— Ты все неплохо продумала, как я погляжу. Теперь я понимаю, что ты действительно хочешь вернуться на родину.

— Сулейман, я родилась шотландкой и умру ею. Но всю жизнь провела в Турции и не сожалею ни об одном дне этой жизни. Если бы Аллах предоставил мне возможность прожить ее заново, я избрала бы тот же путь.