Гарем

Однако Халид дал знак всадникам остановиться, спешился, снял Эстер с коня и отнес в сторону от проезжей дороги.

– Все наши споры мы разрешим без посторонних глаз, – сказал Халид. – Не забывай, что теперь ты турчанка.

– Я англичанка! – все еще протестовала неукротимая Эстер, хотя и без прежнего пыла.

– Я мусульманин и для женитьбы мне достаточно благословения имама, – терпеливо объяснил Халид.

– А я христианка, и не признаю языческие обряды.

– Не оскорбляй мою веру!

– Ты оскорбил меня, украв незаконно мою девственность. – Она ткнула обвиняющим перстом ему в грудь. – Ты негодяй и насильник, и обманщик к тому же! Тебе следует отрезать язык.

– Я ничего не крал. Ты сама охотно раздвинула ноги.

– Да, но лишь после того как ты показал мне брачное свидетельство. О боже! Теперь я падшая женщина. Кто теперь на мне женится?

– В нашей стране женщина выходит замуж только один раз. Я и есть твой единственный муж.

– Я отказываюсь признать наш брак. Найди христианского священника и повтори при нем брачную клятву.

– Нет! – отрезал Халид. – Ты представляешь себе, какой разразится скандал, если племянник султана согласится на христианскую церемонию?

– Тогда отправь меня в Англию, и мы будем квиты, – упорствовала Эстер.

– За исключением твоей утраченной девственности, – усмехнулся Халид. – И учти, я не отпущу тебя живой, если ты вздумаешь опять сбежать.

– Пусть лучше я умру и стану святой мученицей. Халид расхохотался так громко, что даже его боевой конь вздрогнул.

– О аллах! Молю, чтобы наши детишки не унаследовали от матери пустопорожнюю головку.

– Ты, значит, думаешь, что я рожу тебе дурачков? – обиделась Эстер и уже приготовилась к очередному сражению.

– Ты доказала ночью, что ты истинная женщина, а не ведьма, какую из себя изображаешь. И ты не наивное дитя. Хватит притворяться и дурачить меня. Ты уже вдвойне моя супруга – и по закону, и потому, что я заронил в тебя свое семя.

На этом разговор их был закончен. Путешествие продолжилось. Эстер, покачиваясь в седле впереди супруга, размышляла о странном повороте своей судьбы.

Жаркое солнце стало ее злейшим врагом на время путешествия. Струйки пота текли со лба, омывали ее веснушчатый носик, который нестерпимо чесался от соприкосновения с ненавистной чадрой.

Но больше всего ее удручали размышления о своем грехе. Ведь как-никак она без церковного благословения отдала свою девственность мужчине, да при том еще закоренелому язычнику. И, целуясь с ним, отдаваясь его ласкам, она сама получала удовольствие. Теперь уже обратной дороги нет, и что ей делать дальше – непонятно.

Эстер решительно тряхнула головой. «По разбитой посуде не плачут!» Что-то она потеряла, но кое-что и приобрела. Интересно, что ждет ее в Стамбуле.

Солнце огненным шаром укатилось за западный край земли. Сначала тени от его лучей были длинными и черными, потом поблекли и исчезли, так же поблекла на время ее страсть к Халиду. Она не позволит ему дотронуться до себя, пока в присутствии христианского священника он не произнесет ритуальную клятву.

У европейской девушки тех времен это была единственная возможность услышать что-то подтверждающее ее право существовать в мире, которым управляют мужчины. А в языческом Стамбуле ей и этого не достанется.

Принц любит ее сейчас, но может разлюбить ее хоть завтра. Он непредсказуем.

А она? То, что кажется ей кислым сейчас, ночью было сладким. Да таким сладостным, что она чуть не умерла от блаженства в его объятиях. Может быть, ей стоит отбросить все мысли и сомнения и плыть по бурной реке, не пытаясь выбраться на берег и не гадая, куда ее вынесет течение.

Халид тоже был занят мыслями о своем будущем. Несколько раз он вспыхивал от ярости, вспоминая о проступках своей юной жены, но тотчас гасил гневное пламя. Незачем тратить драгоценные дни жизни на споры. Она со временам привыкнет к обычаям его страны, а он – терпением и лаской превратит Дикий Цветок в волшебную розу.

Она и сейчас подобна прародительнице Еве, так же чиста и искусительна. А если чуть подправить ее манеры, то она вполне сгодится на роль жены принца.

Слух о том, что Меч Аллаха наконец-то обзавелся супругой, причем рыжеволосой дикаркой с неведомого острова на Западе, опередил их появление в столице. Едва их кавалькада втянулась в узкие окраинные улочки, как толпа начала смыкаться, не давая прохода лошадям.

Тысячи глаз впивались взглядами в укрытое плотной тканью лицо. И тут Эстер оценила по достоинству преимущества чадры. Она чувствовала себя беспомощным котенком, которого великий и всемогущий Халид-бек подобрал на дороге на забаву себе, и счастье, что никто не видит, как она сейчас растеряна и напугана чуждой ей толпой.

Халид нежно шепнул ей на ушко:

– Вот мы и прибыли, принцесса!

Эстер гордо выпрямилась, не желая показать, что робеет перед тем неизвестным, что ее

ждет. Халид спешился, потом снял ее с седла. Коня тотчас увел слуга, а когда Абдулла вслед за жеребцом повел и черную кобылку, Эстер подбежала и погладила холку своей подруги.

– Спасибо тебе, милая, за все.