Гарем чужих мужей

Дима тем временем палку бросил. Не знаю уж, кому из нас двоих он подчинился. Граждане, поняв, что больше «кина» не намечается, собрались разойтись. Некоторые, по всей вероятности не исключающие, что к ним на самом деле пожаловала нечистая сила, уже отступали. Однако мне требовалось выяснить причину появления танка.

– Иван Петрович, останьтесь, пожалуйста, – вежливо попросила я знакомого дедка.

Но он не успел ни что-то сделать, ни ответить мне.

– Ах ты, мерзавец, уже и с ведьмами водишься? – завопила какая-то сухонькая старушка, наступая на Петровича подобно разгневанной курице. – Нехристь несчастный! Ну я бы поняла еще, если бы ты молодуху завел…

– Зачем меня тогда скалкой охаживала? – робко заметил Петрович, отступая от старухи.

– Потому что глазами своими бесстыжими на Машку, внучку Никифоровны, заглядывался!

На развалинах остались только Петрович со своей бабкой и я. Старики, казалось, забыли о моем существовании и выясняли отношения. Вернее, бабка напоминала Петровичу о том, как он сорок лет назад посмотрел на какую-то Дуньку, тридцать лет назад помог дотащить мешок с картошкой соседке Клавке, двадцать лет назад чинил стул веселой вдове Валентине Васильевне, десять лет назад заигрывал со снохой, а в прошлом году, когда городская Машка приехала к своей бабке осваивать передаваемое в их семье по наследству искусство самогоноварения, дедок так и норовил быть Машке полезен. Ну просто бразильские страсти в одной отдельно взятой русской деревне.

– Так я же не из-за Машки, я из-за самогона! – чуть не заплакал дедок. – Я думал, бесплатно нальют, если я Никифоровне чего-то прибью или починю!

– Ах ты, алкоголик несчастный! – еще громче завопила бабка.

Я решила, что пришла пора вмешаться.

– Простите, пожалуйста, – сказала вежливо, – вы, случайно, не знаете, кто нанял танк?

Бабка опешила, внезапно вспомнив обо мне, но тут в дело вступил дедок, заметивший супруге:

– Ты бы хоть вежливости от ведьмы поучилась. И почему только говорят, «злая, как ведьма»? А я вот смотрю – и не злая, и вежливая. И вообще, симпатичная очень ведьма.

– Я баба-яга, – представилась скромно. Интересно, кто я на самом деле?

Дед со своей старухой не успели ничего ответить, потому что за моей спиной послышался шум: это наконец из погреба вылезла честная компания.

– Покойники ожили, – прошептала бабка и стала истово креститься, а потом бочком-бочком тронулась в направлении своей родной деревни, забыв даже о муже.

Правда, дед остался. И я поняла, почему: все мои знакомые держали в руках по бутылке коллекционного вина. Им явно требовалось выпить после всех переживаний. А дедок был готов принять стакан хоть из рук черта, хоть бабы-яги, лешего, кикиморы, водяного и русалки. Ему дали приложиться к бутылке, но коллекционное вино постоянному потребителю продукции бабки Никифоровны не понравилось. Какие французские виноделы могут соревноваться с русской бабкой, в семье которой из поколения в поколение передавались тайны мастерства? С бабкой, которая пережила все трудные времена вместе со своей страной, не прекращая производства, несмотря на горбачевские законы, и пуще глаза берегла самогонный аппарат, не выдав его никаким представителям власти? Да и какое коллекционное вино шибанет по мозгам, подобно браге бабки Никифоровны? Его пьешь-пьешь – и никакого толку, а у бабки один стакан высосешь – и отрубаешься.

Но главное, дедок сообщил, что никто из деревенских танк сюда не пригонял, танк прибыл со стороны замка.

– А амазонки из башни не вылезали? – уточнил Афганец. – Ты не видел, дед, кто в танке-то сидел?

Дедок покачал головой и попросил еще выпить «вашей дряни». Андрей Евгеньевич аж подпрыгнул на месте, заявив, что бутылка «дряни» стоит баксов сто, но дедок вполне резонно заметил, что у бабки Никифоровны за сто баксов можно полгода отовариваться – а эффект тот же, да и пьется ее продукция гораздо приятнее.

Валентин, сосед Андрея Евгеньевича, в нашей милой беседе не участвовал: ходил в свой дом обследовать нанесенный ему урон. Тут он вернулся радостный, сообщил, что только стекла вылетели (это и так было видно). Ступа, парашют и все остальное, приготовленное для сегодняшних полетов, цело, и его дружок нас давно ждет. Следует ехать в его деревню и загружаться в катер.

Андрей же Евгеньевич, осмотрев то, что осталось от его дома, схватился за голову – но только в первый момент. Затем в нем проснулась решимость, и он заявил, что потребует компенсацию с этих треклятых амазонок. Они собственноручно будут ему особняк отстраивать.

– Правильно, пахать надо на бабах, – подтвердил быстро опьяневший дедок.

– Лана, – повернулся ко мне хозяин разрушенного особняка, – пожалуйста, гранат не жалейте.

– Но если их всех убить, кто вам будет дом отстраивать? – резонно заметила я.

– Будем действовать по обстоятельствам, – сказал Афганец, обнимая меня за плечи. – Пошли к Вальке. Мне надо переодеться.