Гарем чужих мужей

Я застыла на месте. Лейла на свободе. Это не предвещает мне ничего хорошего. Она ведь может разделаться и со мной, и с моими родственниками просто из чувства мести…

— А Марина? — поинтересовалась Верка.

— Ее возьмут при пересечении любой европейской границы. А уж если появится в России — тут ее будет ждать торжественная встреча прямо у трапа самолета.

— Значит, попугай остается у нас, — сделал вывод мой сын.

— Похоже, — усмехнулся Лешка. — И цветочки вам придется поливать до конца дней своих.

— Ну уж нет. Пусть их поливают те, кому перейдет квартира. Должны же быть у Марины какие-то наследники?

— Я заберу цветы себе, — объявила Верка.

— И что ты намерена с ними делать? — искренне удивилась я. — Ведь опять же мне придется их поливать. Или они переедут к нам.

— Ну зачем же. Продам. Там ведь есть и ценные экземпляры, а у нас в городе найдутся любители. Должна же я получить какую-то компенсацию за моральный ущерб? За мои страдания? За потраченное время? Это сколько ж клиентов я могла обслужить, пока помогала вам всем разбираться с амазонками? И вообще, каждый труд должен оплачиваться. Я не общество благотворительности.

— Кстати, тебя хотел видеть Андрей Евгеньевич, — невозмутимо сообщил Верке Афганец, затягиваясь сигаретой. — И Валентин. И его друг. И бизнесмены, с которыми ты познакомилась в доме Андрея Евгеньевича как раз перед его разрушением. Можешь со всех брать по двойному тарифу, в особенности если появишься в костюме бабы-яги, оставшемся от Ланочки. Ланочка, думаю, не будет возражать. Она в состоянии изобразить бабу-ягу и без костюма. Как, впрочем, и ты сама.

Я хотела возмутиться, но не успела.

— Тетя Вера, а вы не думали каждому своему клиенту дарить что-нибудь на память о себе? — с ехидной улыбочкой поинтересовался мой сын. Я приготовилась к какой-нибудь гадости. Но, по крайней мере, не в свой адрес. — Тогда, может, спрос на вас еще больше повысится.

— Что за подарочки? — оживилась Верка.

— Ну, например, рожки, — как бы задумавшись, произнес мой сынок.

— Такие, как были у дяди Леши? — спросила Верка. — Ему они оказались очень к лицу. — Верка всегда отличалась мстительностью. Да и мой сынок не подкачал. Хотя в чей огород он кидал камушек?.. Признаться, не разобралась.

Афганец подпрыгнул так, словно под ним взорвался стул, и, по всей вероятности, хотел обежать стол кругом, чтобы добраться до Верки. Но не тут-то было. Сашка первым подставил ногу. Афганец рухнул — и уткнулся лицом мне в колени: я успела развернуть свой стул, чтобы тоже подставить ногу. В комнату тут же влетел Вовчик (ранее нас покинувший). Он уже хорошо знал, что может означать непредвиденный шум. Правда, узрев Лешку в несколько странной позе, но лицом у меня на коленях, успокоился. Тем более я улыбнулась Вовчику и сказала, что Алексей Петрович просто решил признаться мне в любви, но поскольку опыт в этом деле у него небольшой, признание получилось несколько скомканным. Да и выпил он сегодня немало.

— А… — сказал Вовчик и повернулся, чтобы снова нас покинуть.

— Котик, подожди! — крикнула Верка и выпорхнула из-за стола, причем это получилось у нее очень ловко: она не споткнулась о поднимающегося Лешку, а наоборот, еще разочек поддала ему, и он опять рухнул лицом мне в колени.

— Веруша, я с вами! — завопил братец и бросился вслед за Веркой.

Тут Афганец наконец поднялся на ноги (даже ни разу не ущипнув меня за бок и вообще не применив никакого насилия к моему организму, что показалось странным) и хотел броситься вдогонку за Веркой, но ее с двух сторон охраняли Вовчик и мой брат, гордо распрямивший плечи. Верка показала Лешке язык и вместе с двумя любимыми мужчинами комнату покинула.

— Пока не заплатите тете Вере двести тысяч, она не успокоится, — заметил сынок.

— Хочешь сказать, что тетя Вера — это одержимая одной навязчивой идеей гадюка, жалящая всех, кто не дает ей того, чего она хочет?

— В общем, да, — согласился сынок и продолжил с самым серьезным видом: — Ну и нашей семье тоже неплохо бы по сотне на брата. Разве вы не считаете, дядя Леша, что мы вам очень помогли? Разве без нас, и мамы в особенности, вы добрались бы до амазонок? Да вы про них ничего не узнали бы. И что такое для вас пятьсот тысяч долларов? Неужели мама не тянет на такую сумму? Она одна ее достойна.

— Она вообще бесценна, — процедил Лешка, переводя взгляд с сына на меня, потом взял меня за руку и прошипел: — Пойдем поговорим с глазу на глаз, пятьсоттысячедолларовая моя.

Эпилог

Когда мы с Лешкой уже лежали в постели, у него зазвонила трубка. Ох уж эти сотовые телефоны, всегда имеют тенденцию подавать «голос» в самый неподходящий момент. Но Лешка свою трубку не отключает никогда. Поняв, кто говорит, он тут же включил громкую связь.

— Лана Никитина, случайно, не с вами, месье Карташов? — спрашивал женский голос на английском.

— Вы желаете поговорить с ней, мадемуазель Роше? — вежливо уточнил Лешка.

— Лейла? — одними губами спросила я.

Лешка кивнул.