Гарем чужих мужей

— Бывает больше, — заметил Афганец.

Лешка раздобыл информацию о мужчине и женщине, похороненных на старом кладбище рядом с замком — о тех, за чьими могилами тщательно ухаживали.

Мужчина, Олег Леонидович Макаров, оказался бывшим мужем владелицы замка — той, чье имя числилось во всех документах и с которой в свое время общались менты, отправившиеся в замок по просьбе Валентина.

— Ипполиты?

— Да, Ипполиты, — кивнул Лешка. — Это ее настоящее имя. Как мне сообщили, отец мечтал о сыне, которого собирался назвать Ипполитом. Родилась девочка, ну и назвали Ипполитой, так что к царице амазонок она не имеет никакого отношения. Это кто-то уже придумал в последнее время.

Олег Макаров имел строительную фирму, неплохо зарабатывал. Потом на Ипполиту свалилось наследство иностранной родственницы. После этого он с нею развелся.

— После того, как она получила наследство?! — воскликнула Верка.

— Я понимаю, Вера, что ты на его месте никогда бы не развелась, — заметил Афганец, — но я могу понять мужика. То он был кормильцем семьи, а тут становится чем-то вроде альфонса… Или у него сформировался комплекс неполноценности… Или вообще дело шло к разводу, он не решался бросить Ипполиту, а тут решил, что вправе это сделать. С такими деньгами она не пропадет.

Более того, Макаров (вернее, его фирма) и строил этот замок. Вскоре после развода Олег женился на другой женщине, с которой был знаком давно и у которой от него уже был ребенок. Общих детей с Ипполитой у него не было.

Два года спустя эта женщина, Ольга, убила мужа.

— Это она похоронена рядом? — спросила я. Признаться, не помнила имени, указанного на могильной плите.

— Нет, — Афганец покачал головой. — Она на зоне. Так и не признала свою вину. До последнего твердила, что ее подставили. Но улики были неопровержимыми. Ей, правда, дали не так много: адвокат делал скидку на состояние аффекта, у нее маленький ребенок. Ребенок сейчас живет у ее матери. Она должна освободиться в следующем году. Я хочу, девки, чтобы вы к ней съездили.

Мы с Веркой одновременно вылупились на Лешку.

— Куда? — наконец выдавила из себя подружка. — На Север? Или за Уральский хребет? Нет Сибири края краше, если сидишь не у параши, — продекламировала Верка. — Думаешь, нам в Питере очень жарко? Охладиться захотели? Так Лана в состоянии организовать тур в Южное полушарие. Там сейчас зима. Но мы как-то обе никогда не любили лыжи.

— Считаешь, нам больше отпуск проводить негде? — прошипела я. — Да мне не вырваться на курорт на недельку, все лето вкалываю, как проклятая, а ты…

— Зона под Питером, — спокойно сказал Лешка. — Это раньше по всей стране зэков возили. Теперь денег нет. Наши мотают срок у нас. Из региона отсылают, только если нужной зоны нет. У нас, например, нет бээсовской[2]. Для них в России шесть колоний. Про Нижний Тагил слыхали? Чурбанов там сидел. Наших отправляют в Коми, а могут оставить в хозобслуге «Крестов» — если не тяжкое, не рецидив и срок до пяти лет, ну и если бабки хорошие дадут. Девочек у нас нет несовершеннолетних, особого режима, например, для осужденных, отбывающих пожизненное заключение. Женская колония у нас одна — в Саблине. Денек потратите. Как раз посмотрите, куда попасть можете, если и дальше будете стрелять куда попало и гранатами кидаться по чужим машинам.

Лешка многозначительно посмотрел на меня. Правда, две Лешкины машины взорвали Сашка и Костя, я тут была ни при чем, но тем не менее…

— А нас к Ольге пустят? — спросила Верка, как и я, совсем не мечтавшая посмотреть своими глазами на жизнь за колючей проволокой. — Мы же не родственники и вообще никто.

— Это мои проблемы, — сказал Лешка.

— А не родственников пускают? — встряла я.

— По спецразрешению начальника учреждения, — буркнул Афганец.

— А ты его знаешь? — подала голос Верка, потом повернулась ко мне: — Лана, ты разберись с Лешей. Откуда у него связи с женской колонией и зачем они ему? Я бы на твоем месте…

— Помолчи! — гаркнули мы вдвоем с Лешкой, потом Афганец более спокойным тоном добавил:

— На послезавтра рассчитывайте.

Мы с Веркой переглянулись. Но Лешка еще не закончил. Следующая информация, на мой взгляд, оказалась самой убойной.

Афганцу, конечно, хотелось побеседовать со строителями, возводившими уродливое строение из красного кирпича на пригорке у кладбища. Ведь не один же мертвый Макаров его выложил? На это ушло бы немало времени и сил. Да и не под силу это одному человеку.

Но фирма распалась. Более того, все, кто был каким-то образом связан со строительством замка, погибли. Это были несчастные случаи: злого умысла не удалось доказать ни разу. Строители — народ такой: любят выпить, в особенности после работы на морозе. Один по пьянке попал под машину, другой свалился с лестницы и сломал себе шею, третий утонул в озере на глубине по колено, как обычно и тонут пьяные. Строители погибали, пока Макаров еще возглавлял фирму. Она во всех случаях брала похороны на себя, платила семьям пособие. После того как Макарова зарезала жена, фирмы не стало.