Гарем чужих мужей

— Ну почему ты такая авантюристка! — взвыл братец.

— Лана, если удастся отцапать хоть часть бабкиного наследства, я тоже поеду в Швейцарию с адвокатом, — заявила Верка. — За любой процент адвокату.

Я рассмеялась.

— Мама, будь осторожна, — попросил сынок. — Ведь швейцарцы могут не только предоставить тебе информацию. Они могут сообщить Ипполите, что ты интересуешься ее наследством. А от нее следует ждать всяких гадостей.

Глава 23

Санкт-Петербург, 10 августа, вторник

Но на вторник у меня было запланировано еще одно мероприятие в родном городе, а именно посещение здания на Арсенальной улице, где трудился Павел Леонидович и содержались пленники вначале амазонок, теперь — государства.

Первым оказался тщедушный мужичонка лет пятидесяти, чем-то похожий на Витю, мужа Марины. Павел Леонидович уже дважды разговаривал с ним, и мужичонка не отнесся ко мне враждебно. Он понял, что теперь хотя бы двое людей верят в его рассказ.

Его схватили на улице, отвезли в подземелье и держали там вместе с десятью другими мужчинами. Все были разных возрастов и из разных сфер деятельности. Вначале мужичонка думал, что его схватили за выкуп: он был ювелиром. Никакими особыми талантами не отличаясь, он в основном переплавлял краденые вещи. В советские годы, в период массового отъезда евреев из страны, у него был самый высокий доход: он переплавлял золото и делал из него, например, уголки чемоданов, которые потом покрывались краской. Таким вот оригинальным образом золото уплывало из страны. В последние годы доходы упали, но их было достаточно, чтобы время от времени уходить в запой — недели этак на две.

Но вскоре после попадания в замок амазонок (все мужики их так называли, возможно, это каким-то образом подсказывали сами тюремщицы) ювелир понял, что дамочек его ремесло, деньги и противозаконная деятельность совершенно не интересуют. Его отучали пить. Методы были жесткими, но действенными. Чтобы снова не попасть к дамочкам в плен, ювелир решил сам завязать. Главное, все было очень унизительно… Он решил больше не пить, чтобы не испытывать эти унижения.

— Унижали ваше мужское достоинство? — уточнила я.

— И мужское, и человеческое…

— Вас били женщины?

— Ну, это нельзя назвать избиением… — медленно произнес собеседник. — Мне давали возможность защищаться. То есть… В общем, говорили: ты должен сразиться вот с этой. Победишь — скорее отпустим. Допустимы любые приемы. Кто-то в нокауте — поединок прекращается. Но всегда оказывался я… У меня никогда не было хорошей подготовки. Вы же понимаете: я не тем делом занимался, образ жизни сидячий, да и в детстве был хлюпиком, в дворовых схватках не участвовал. А там тетки — о-го-го! Но очень унизительно, когда женщина отправляет тебя в нокаут… А ты даже не успеваешь ей ни одного синяка поставить.

Других мужчин на поединки водили гораздо чаще, причем это не зависело от спортивной подготовки и успеха в предыдущих поединках. Потом их бросали в подземелье со сломанными конечностями — а на следующий день забирали вновь… Мужики не могли понять, чем руководствуются амазонки. Большинству из тех, кого регулярно вызывали на поединки, давали напиваться до бесчувственного состояния. Это опять было непонятно.

— Лично вам сказали, что вас лечат от алкоголизма? — уточнила я.

— Да, — кивнул ювелир. — И сказали, что чем раньше я решу больше не пить, тем скорее меня выпустят.

— Вы решите?

— Вот именно, — закивал мужичок. — И правда. Когда я сам проникся идеей больше никогда не брать спиртного в рот, меня отпустили.

— Вам угрожали? В смысле, если расскажете про то, где были, вас ждет…

Ювелир замотал головой.

— Не было никаких угроз. Но, во-первых, я даже не знал, где нахожусь. Туда меня везли в бесчувственном состоянии, обратно тоже. Я проснулся в своей кровати. То есть вполне мог «лечиться» и в другом государстве, если на то пошло… Мог в самом городе, мог в области, в другом городе, деревне — где угодно. Во-вторых, ну кто будет о таком рассказывать? Амазонки лечили от алкоголизма? Голые бабы в кольчугах? Вон я рассказал, — он грустно усмехнулся. — И куда попал? Причем чем увереннее я все описывал, чем больше деталей вспоминал, тем больше врачи убеждались в моей ненормальности. Мне тут потом объяснили: если ты косишь под психа, то полностью не уверен в том, что несешь. Можешь что-то напутать. Детали какие-то. А я-то был уверен, абсолютно уверен. И врачи поняли, что я уверен, что я нисколько не сомневаюсь в том, что рассказываю, ну и поставили диагноз. Ведь для нормального человека все, что я нес, — полный бред…

Он помолчал немного, усмехнулся и добавил:

— Но хорошо, что я здесь оказался, а не в какой-нибудь колонии, где жрать нечего. Питер. И даже не окраина. Передачки. Это раньше диссиденты гораздо больше боялись психушки, чем зоны. А теперь… Сестра на свидания часто приходит. Вон Павел Леонидович мне вроде поверил. Вы пришли. Вы ведь не просто так пришли?

Он явно ждал, когда я скажу, что мне нужно.