Гарем для чайников

— То, что тебе будет нужно больше всего в тот момент, когда откроешь, — охотно пояснила Лика. — Этакое портативное благословение. Откроешь на экзамене — внутри будет шпаргалка на твой билет, окажешься перед закрытой дверью — будет ключ, и так далее. Принцип, думаю, ты понял. Но открыть можно один раз, так что не трать понапрасну.

Под пальцами в очередной раз перекатилось что-то выпуклое и снова стало чем-то плоским.

— Только с этим, — она с улыбкой показала на скалящегося чертика на моей груди, — благословение действовать не будет. Хозяева этого и этого не очень ладят, — голубой ноготок игриво пробежался между значком и конвертом.

Я молча затолкал этот странный подарок в карман, пока даже не представляя, когда и где он может мне пригодиться. Лика склонила голову набок, внимательно наблюдая за мной.

— Сейчас уедешь или подождешь, пока вернутся девочки? Знаешь, — игрушечным голоском добавила она, — иногда вовремя уйти — это остаться при своем.

— Подожду.

Пожав плечами, она села за стол и развернула толстую голубую папку, в каких обычно держат офисные документы. Внутри лежали исписанные ровным почерком листы с наклеенной девичьей фотографией в углу каждого. Этакая картотека личных дел обитательниц лагеря, составленная для будущей службы. На верхней бумажке красовалось лицо Ксюши и множество знаков вопросов на полях. Вопросы и подчеркивания мелькали и на других листах.

— А кто-то может, — я вновь перевел взгляд на Лику, — отказаться от вашей инициации?

— Конечно, — она даже не удивилась вопросу, — иногда такое бывает. Иногда у девушек появляются веские причины, чтобы передумать. В этом случае мы не заставляем.

Небесно-голубые замерли глаза на мне, будто ожидая что-нибудь еще, но у меня больше не было вопросов. Только выйдя, я сообразил, что она, вопреки своей привычке, не сказала сегодня ни слова про надежду. Свернув на заросшую тропинку, я направился в особняк за вещами, чтобы уехать сразу как только… Я и сам не знал что. Даже не знал, уеду отсюда один или нет.

Толкнув дверь, я в последний раз зашел в просторную гостиную. Тишина внутри дома казалась звенящей, словно обволакивающей стены. На диване забыто лежал ноутбук с торчащей из него флешкой. Видео, хранящееся на ней, тянуло на самый настоящий компромат — последнее напоминание о том, какими были эти девчонки до присоединения к раю. В голову внезапно пришел недавний разговор про одну из солисток “Миссии”. Сев на диван, я торопливо распахнул ноутбук и запустил запись, желая проверить, правда ли все так, как я думаю. Правда ли, что все, что было в их жизнях сомнительного и постыдного, стирается без следа после присоединения к раю?

Ролик оказался в разы короче, чем вчера и неумолимо сокращался сам, без моего участия. Сцены вырезались из видео, будто прямо сейчас шел монтаж. Вот пять красоток плещутся в бассейне. В следующий миг хохот становится чуть тише, и их уже четыре, потом три… Девчонки бесследно стирались с записи одна за другой, словно их убирали оттуда как персонажей компьютерной игры. Две оставшихся нырнули под воду — одна растаяла в прозрачной глубине, а следом, отправив по сторонам десяток брызг, растворилась и вторая. После этого сцена в бассейне исчезла целиком, явно потеряв всякую ценность.

Тут же на экране загремела музыка — в гостиной на шесте упоенно крутилась Тома, а потом ее вдруг не стало. Однако толпившиеся вокруг девчонки все еще пьяно ее подбадривали и тоже поочередно убывали в никуда. Я торопливо отмотал запись в самый конец. Меня интересовал только один кусочек — самый последний фрагмент.

В темной спальне на огромной кровати в одиночестве спал я. Хотя точно помнил, что рядом была закинувшая на меня ногу Ксюша. Камера плавно отъехала в сторону, и я выдохнул, увидев Юлино лицо.

— Паша, — шепотом начала она, — я хотела тебе сказать… Нет, не так… Не знаю, с чего начать…

Я не сводил глаз с экрана, ловя каждое слово, блеск глаз, движение губ.

— В лицо, — шептала она, — наверное, я не смогу тебе это сказать, но хочу, чтобы ты знал. Когда ты будешь это смотреть, я, наверное, уже стану фамильяром. И это в общем-то будет неважно, но…

Мгновения видео равнодушно убывали — оно становилось все короче. Исчезли все сцены, кроме той последней, которая шла сейчас. Я внутренне напрягся. Пожалуйста, договори до конца… Мне было важно, чтобы она договорила до конца.

— Я хочу, чтобы ты знал, — Юля перевела дыхание, — если бы я встретила тебя раньше, я бы…

В этот миг запись резко оборвалась. Видео пропало, и на синем экране теперь была только надпись “No file”.

Захлопнув ноутбук, я быстро собрал свою сумку и, не оглядываясь, покинул особняк. Здесь мне больше нечего было делать.

Над головой раскинулась синева неба, неподалеку плескалась синева реки, а перед глазами все еще стоял синий экран. Никогда не думал, что я так не люблю синий цвет — его тут было слишком много.