Гарем до и после Хюррем

— Культум, — сказала она, — Хаджи Хамид такой же мой муж, как и твой. — С этими словами она закурила сама и угостила других.

Большинство из девушек были рабынями, военным трофеем османов. Некоторые были подарены султану или визирям за какую-либо услугу, а другие — с целью воспользоваться могуществом султана. Бывало, приходилось объездить целый свет в поисках самых красивых женщин, приобретенных у их семей за очень высокую цену.

Неизвестный художник. Невольничий рынок

Самым ценным подарком, который можно было преподнести султану или визирю, была красивая рабыня. Значительную роль в обогащении таких коллекций, несомненно, играли работорговцы.

Из воспоминаний Уильяма Джеймса Мюллера, английского художника-ориенталиста, 1838 г.

Невольничий рынок — мой излюбленный объект наблюдений… Через темный проулок входишь в здание, расположенное в самом грязном и заброшенном квартале… В центре внутреннего двора выставлены на продажу невольники, обычно от тридцати до сорока человек, люди молодые, многие совсем еще дети. Зрелище противоестественное и отталкивающее, однако я не видел, как подсказывало мне воображение, ужаса и горя, когда торговец снимал с женщины все одеяние из грубой шерсти и выставлял ее обнаженной на общее обозрение.

Под сенью вековых деревьев в беседках, пахнущих жасмином, султаны проводили время до зари в окружении прекрасных нимф в прозрачных одеждах… Пили кофе и курили кальян.

Карл Брюллов. В гареме

Воистину лучшим рассказом о тайнах гарема стали воспоминания людей, там побывавших и многое увидевших.

Из книги путешественника сэра Ричарда Бертона, «Повествование о паломничестве в Медину и Мекку»

Живя по соседству с молодыми невольницами и видя их в любое время дня и ночи, я хорошо к ним присмотрелся и понял их натуру. Это были существа типа курдючных абиссинских овец — широкоплечие, узкие в талии, с тонкими конечностями и бедрами невообразимых размеров… Кокетничали они очень странно:

— Как прекрасна ты, о Марьям! Какие глазки, что за глазки, что…

— Тогда почему ты меня не купишь? — отвечает дама.

— Мы одной веры, одного воспитания, мы просто созданы осчастливить друг друга.

— Тогда купи меня!

— Нам суждено, Марьям, соединить свои сердца.

— Тогда купи же меня…

И так далее. Лучшей шутки Купидона не придумаешь!

«Велик дворец твой, государь, смарагдами, шелками и скопцами!»

По сказочным дворцам, воспетым безвестными авторами «Тысячи и одной ночи», бродят многочисленные, не охотливые до слов персонажи, имя которым одно: евнух. («И евнух принес птицу и поставил перед царем», «И евнух подошел к нему и спросил его», «И евнух пошел, чтобы привести царицу».) Женственные, роскошно разодетые скопцы разгуливают по гаремам халифов и сералям султанов. Их повелителей, владеющих сей свитой «игрушечных мужчин», нимало не смущают слова пророка Мохаммеда, запретившего оскоплять зверей и людей.

Впрочем, поначалу арабы были верны этой заповеди. Лишь после завоевания Персии (650 г.) изнеженность и сладость шахиншахских традиций, перенятых, кстати, у китайцев, наполняет запретным, отравленным восторгом души дотоле суровых халифов. С гибелью халифа Али (661 г.) и поражением поддерживавших его шиитов традиционные бедуинские ценности отходят в прошлое. Нега и роскошь пьянят арабских правителей. Перед ними чередой мелькают прекрасные юноши, лишенные плоти, и невольные красавицы-девы, не знающие отказа.