Гарем. Реальная жизнь Хюррем

Хюррем накрыла волна зависти. Ну почему, подумала она, имея всех этих женщин в своем распоряжении, султан выбрал именно ее? Она ли такая соблазнительная или это он настолько падок именно на ее чары?

Мраморные колонны с арками вели от парной к примыкающим покоям, где гедычлы всячески обхаживали и прихорашивали девушек – делали им массаж, досконально осматривали уши и носы, ноги и руки, лобки и промежности, дабы убедиться, что ни следа волосяного покрова на их теле не осталось. Хюррем давно перестала противиться этой непристойности.

Ее гедычлы звали Муоми. Это была угрюмая молодая негритянка с густыми и плотными донельзя кудряшками. Другие наложницы говорили о ней между собой только шепотом, подозревая в ней ведьму и всячески стараясь ее избегать. Ладони у Муоми были большие и сильные, а своими костяшками она добиралась до всех суставов и сухожилий и мяла их так, что девушки криком кричали.

Для начала Муоми размяла ей мышцы шеи и плеч. Хюррем, поглубже вдохнув и замерев, вытерпела. Затем негритянка принялась терзать ей мышцы спины.

– Говорят, ты ведьма, – сказала Хюррем.

– Кто говорит?

– Другие девушки.

– Их сюда берут за красоту, а не за ум. Они все тупы как верблюдицы.

– Так ты ведьма или нет?

Ладони Муоми продолжали бегать по ее спине. Ощущение было такое, будто она вгоняет свои костяшки между всеми ребрами и позвонками. Хюррем почувствовала, что у нее сейчас слезы хлынут из глаз ручьем, и закрыла ладонями лицо, чтобы их скрыть.

– Ну так ты ведьма или нет? – переспросила она.

– Была бы ведьмой, давным-давно бы сказала какое-нибудь заклинание и смылась отсюда.

С этими словами она обоими кулаками воткнулась глубоко в ягодицы Хюррем. Та стиснула зубы, чтобы не заплакать.

– А мышцы-то у тебя крепкие, прямо как у парня, – снисходительно признала Муоми.

– Да покрепче будут, – ответила Хюррем. – Я ведь почти и не почувствовала ничего.

Мейлисса застала Хюррем лежащей на спине, пока негритянка проделывала над нею депиляцию. Процедура заключалась в нанесении на кожу негашеной извести с последующим сбриванием размякших волосков острым краем створки раковины мидии. Груди девушки вздымались и опадали в такт с бритьем и дыханием. Щеки были мокры от слез.

– Ты в порядке? – спросила Мейлисса.

– Отныне Муоми – новый главный палач при нашем султане.

Муоми, не обращая внимания на эту реплику, властно раздвинула ноги Хюррем и принялась тщательно обследовать ее промежность на предмет ненароком сохранившихся волосков.

– В чем смысл-то всего этого? – спросила Мейлисса. – Разве кто-то, кроме Муоми, хоть когда-то увидит, выбриты мы или нет? Султан уж точно в жизни не увидит.

– Мы должны быть всегда готовы, – ответила Хюррем. – Мы не можем себе позволить упустить золотую возможность из-за случайно пропущенного золотистого волоска!

Мейлисса, присев на мраморный бортик, будто на насест, понизила голос до шепота и сказала, положа руку на втянутый смуглый живот:

– Скоро проявится. – Глаза ее при этом наполнились слезами.

– Что с ней не так? – встрепенулась Муоми.

– Да просто припомнила, как ты ей в последний раз спину терла, – нашлась Хюррем и, схватив Мейлиссу за руку, шепнула ей: – Ни слова об этом тут!

– А что мне делать?

– Не волнуйся. Есть у меня один план.

Глава 4

За два месяца капы-ага успел испытать поочередно лютый ужас, трепетное ожидание и лихорадочное наслаждение. Он знал, что с ним сделают, если его секрет откроется. Но остановиться он теперь не мог. Ведь собственно секс, – а женщина эта была воистину красива, что делало ее вдвойне запретной, – был лишь частью того, чем он наслаждался.

К нему вернулась мужская сила!

По четвергам за час до заката она приходила в сад читать Коран. Все его существование теперь вращалось вокруг ужасающе-изысканного мгновения, когда он поворачивал ключ в ржавом замке двери и вступал в этот сад. Всякий раз, толчком распахивая дверь туда, он не мог знать наверняка, ждет ли его там Мейлисса с улыбкой котенка на устах или его собственные подчиненные с острыми как бритва кылычами наголо. Даже будучи начальником дворцовой стражи и главным надсмотрщиком гарема, капы-ага не смог бы остановить свору своих собственных псов, если бы те его раскрыли.

Железная решетчатая дверь с лязгом распахнулась, будто пушечным выстрелом прорезав тишину гарема. Начальник стражи прокрался внутрь, запер за собою дверь и бросил взгляд наверх, на северную башню. Единственным местом, откуда его могли заметить, была самая верхняя смотровая этой башни, – оттуда, собственно, впервые и заметил Мейлиссу, – но он ведь собственноручно запер вход в эту смотровую на замок перед тем, как спуститься сюда.

Но все равно мужчине чудилось, будто каждый член Дивана зорко следит за ним и теперь отдает приказ главному палачу заточить поострее стальные крюки, которыми его разорвут на куски.