Гарем стервозных мажорок 4 (СИ)

«Стоило ли светиться ради таких банальностей?!» — подумал он, ощутив при этом, что его накрывает боевой настрой.

— А сейчас выступит Виктор Антонович Иволгин — родной правнук великого адмирала! — раздался через громкоговоритель голос того самого парня в костюме. — Поприветствуйте его, дорогие друзья!

«Бля, мать моя женщина — зачем я вообще на это всё подписался?» — Виктор ощутил, как кровь ударила в его виски, и он только сейчас начал осознавать всю палитру красок этой ситуации. — «Я же никогда не выступал публично, если не считать защиты диплома, речей на паре-тройке дней рождения в главке и песенок в караоке», — он несколько раз глубоко вздохнул, и повернул голову к Анжелике — она напряженно смотрела на него, и когда их глаза встретились, она улыбнулась и показала в сторону трибуны.

Его взгляд скользнул по рядам и он увидел премьера, который с ленивым интересом смотрел на него. Вздохнув, парень ощутил слабость в ногах, однако взял себя в руки и пошёл к трибуне-кафедре — в висках пульсировала кровь.

«Сколько же здесь народа», — подойдя к трибуне и облокотившись руками на края, он окинул взглядом площадку перед всей этой двухъярусной сценой-трибуной.

Слева и снизу от него был оркестр, прямо, но чуть дальше — огромная толпа народа, которая была больше, чем он думал, когда они были в толпе, справа — марковское построение с блестящими на солнце касками. Телевизионную камеру он увидел впереди, закрепленную на станины, и ещё одну — далеко слева, ближе к лестнице на трибуну.

Виктор ощутил на себе множество взглядов. Сглотнув, он поправил микрофон — слегка дрожащей рукой он нажал кнопку, переведя её в положение «включено», и она загорелась зеленым цветом.

— Добрый день, уважаемые граждане! — произнес парень — он сразу же поразился тому, как глухо и слабенько прозвучал его голос.

«Так, надо взять себя в руки — я уже здесь, на трибуне, уже выступаю перед толпищей народа», — его накрыл легкий мандраж, переходящий в головокружение и чувство какого-то очень обостренного восприятия происходящего — несколько секунд ощущение было очень острым.

Раздались жиденькие аплодисменты со стороны толпы.

— Меня зовут Виктор, я правнук адмирала, и для меня было очень неожиданным оказаться сейчас на этой трибуне, перед вами, — проговорил он более уверенно, потому что терять было уже нечего. — Мне восемнадцать лет, я студент, как многие из вас, — он показал правой рукой на строй марковцев, — и я ещё многого не знаю о великих свершениях и подвигах моего предка. Но я почти каждый день хожу в эту замечательную библиотеку и набираюсь знаний, потому что я, как и вы, отношусь к прогрессивной молодежи, которая переживает за судьбу страны! — он вздохнул, обводя взглядом толпу.

«А это очень своеобразное ощущение — выступать перед таким количеством людей. Они даже хлопают», — Виктора начали вдохновлять хоть небольшие, но аплодисменты.

Он раскрыл и положил перед собой листок с тезисами — «выдающийся вклад адмирала в восстановление государственности», «восстановление экономического процветания», «демократия, конституция, парламент, выборы» и так далее.

— Витольд Валентинович, наш уважаемый премьер-министр, уже много и правильно сказал про моего предка и про его роль в истории нашей страны, поэтому я хочу сказать таким же молодым людям, как и я — учитесь и развивайте себя настолько сильно, насколько это возможно! Взять, например, меня — я никогда не был особо старательным, любил пьянки, гулянки, веселье, игры, и считал это обычным делом, да и сейчас так считаю, — при этих словах толпа явно оживилась, а по строю марковцев пошла легкая рябь. — Однако всё это привело меня к тому неприятному положению, в котором я сейчас нахожусь, — Виктор многозначительно замолчал, оглядывая толпу.

Послышались легкие аплодисменты и подбадривающий свист, а многие стоящие по стойке «смирно» марковцы-юнкеры повернули к нему головы.

— Многим гражданам с высоким коэффициентом знакомо такое понятие, как запрещённый ритуал, — через несколько секунд произнес Виктор уверенным, сильным голосом. — Большего я сказать не могу, но я знаю, что очень многие про это знают, а ещё знают, что особенно от этого страдают младшие дети известных и не очень аристократических семейств. Лично я считаю это несправедливой и жестокой практикой, и никому такого не пожелаю ощутить на собственной шкуре! — парень ощутил прилив эмоций, в его голосе проявился надрыв.

Раздались уже более сильные аплодисменты, приветственные выкрики и свист. Виктор смотрел на марковских юнкеров — их строй чуточку дрогнул, совсем незначительно. Сбоку их построения забегал кто-то из старших. На секунду ему показалось, что он различил во втором ряду лица и близняшек, и Лизы, но присмотревшись, точно он определить не смог из-за бликов солнца.

— Друзья, я уверен, что адмирал Колчак не одобрил бы такие методы, и я хочу пожелать всем вам, чтобы вас минула такая участь, а вашим родителям хочу пожелать благоразумия — младшие дети тоже имеют полное право на полноценную жизнь без давления и страха!

Даже многие марковцы зааплодировали.