Гарем стервозных мажорок 5 (СИ)

— Семён, воду зацепи, — сказала она русоволосому.

Так и сделали. Виктор ощущал себя сейчас гораздо бодрее после приятной лесной сиесты.

Шли по следам большой компании, они были довольно отчётливые.

— Не, лучше бы остались, — примерно через километр пути заявил Сёма.

— Не зли меня, иначе заставлю бегать десятикилометровый кросс завтра утром, — подмигнув Виктору, ответила Лада.

— Давай, бери себя в руки, кабаны нас заждались, — усмехнулся Виктор, зная, насколько его дружбан ленив.

— Не так их здесь и много оказалось, — ответил Сёма.

— Это только так кажется. Для такого леса несколько кабаньих стай — уже очень много, но еды им хватает, они себе здесь процветают и размножаются, — покачала головой Лада.

— Думаю, не так и много они сжирают посевов, — усомнился Семён.

— Нет, много. Степан говорил, что за лето несколько прилегающих к лесу гектаров они вытаптывают и выжирают подчистую.

Виктор, периодически зевая, молча слушал, как Лада и Сёма начали спорить по этому поводу. Он чуть отстал и шёл позади.

— А кукуруза обычная или обогащенная стихией земли? — вдруг кое-что вспомнив, спросил Виктор.

Идущие спереди остановились и повернулись к нему.

— Степан говорил, что обогащенной у них мало относительно всей площади посевов, — сказала Лада. — Семена очень дорогие.

— Просто непонятно, как она может влиять на животных, учитывая её увеличенную калорийность. Может, они её жрут и поэтому размножаются, как кролики?

— Не знаю. Вряд ли бы Ивановы садили её здесь, возле леса, — скептически ухмыльнулась Лада. — Но даже интересно, надо будет узнать.

Как вспомнил Виктор, обогащенная стихией земли кукуруза была очень ценной экспортной культурой и требовала больших затрат на выращивание, поскольку требовала значительно больше воды, но при этом была менее уязвимой к вредителям.

— Они б точно не стали садить её тут, возле леса, — покивал и Семён. — Это деньги на ветер.

Виктор продолжил молча идти, слушая их дальнейший разговор, и раздумывал о том, что в этом мире есть огромные перспективы для различного бизнеса по обогащению эндейсом различных материалов, которые могут стать совершенно незаменимыми при массовом внедрении.

Глава 20

Пару раз Виктор еле уворачивался от веток, которые норовили ударить в лицо. Ещё примерно через километр Сёма поскользнулся и чуть не поплыл вниз по склону.

— Эй, ты же вроде трезвый! — засмеялся Виктор.

— У меня японская выдержка, как у самураев, — ответствовал Сёма, поднявшись и отряхнувшись.

Поcле этой его реплики по ходу пути разговор сместился на Японию.

— А где твоя невеста Мисаки? — Сёма явно решил поддеть Виктора.

— Где-то в Москве, виделись недавно.

— Да ладно. И чего, ты на ней женишься?

— Не знаю, дружище. Она мне уже не невеста.

— Семён, ты слишком любопытен, — заявила Лада.

— Имею право — мне же интересно! — ответил он ей.

— Свадьбы не будет! — усмехнулся Виктор. — Не хочу в Японию уезжать.

— Почему? — удивился Семён и повернул голову.

— Из того, что я знаю про Японию — у них там всё гораздо жестче, чем у нас, и нет такой вольницы для аристократов.

— Не совсем так, но да, — сказала Лада.

— И в чём конкретно это заключается? — полюбопытствовал Сёма.

— Тебе прям всё рассказать? Ты в Японию надумал? — усмехнулась она.

— Всё равно идти ещё далеко, расскажи, — попросил русоволосый.

— Ладно, раз ты прогуливал уроки в школе и абы как учишься в академии, то слушай... — залилась смехом Лада.

Виктор шёл сзади и слушал молча, хотя ему вообще хотелось тишины.

Из рассказа Лады, щедро сдобренного шуточками в отношении недостаточной образованности Семёна, следовало, что в Японии после трех десятилетий анархии, вызванных адаптацией общества к магии и органично переросших в жестокие кланово-корпоративные войны середины восьмидесятых годов прошлого века, была создана так называемая полиция магоконтроля — элитное подразделение для поддержания порядка и баланса среди кланов магической аристократии.

«Что-то такое говорила Образцова, когда наехала на нас со Стеллой в „Неаполе“! Точно, вот это оно и есть!» — припомнил Виктор. — «В Японии общество гораздо более клановое, чем у нас. И довольно жесткая иерархия, а не как у нас — относительная вольница и почти демократия».