Гарик Потный и Оружие Пролетариата(СИ)

Федя и Вася были одеты в одинаковые синие свитера, на одном из которых красовалась большая желтая буква "Ф", а на другом - "В".

- А между прочим, для Гарика маменька расстаралась, - заявил Федя, взяв в руки свитер, - вот что значит мажор.

- А ты свой почему не надеваешь, Роня? Ну-ка, давай, в темпе, салага! - скомандовал Вася.

- Терпеть не могу бордовый, - застонал Роня нерешительно, натягивая воротник на голову.

- На твоем нет буквы, - рассматривал Вася свитер младшего брата, - Видимо, мама уверена, что ты никогда не забываешь своего имени. Ей невдомек, что в этой семейке только мы не совсем дураки - точно знаем, кто из нас Федя, а кто - Вася.

- Что за шум? - В дверь просунулась голова Персик Шварценфикт, с выражением крайнего неодобрения на лице. Судя по всему, он тоже уже частично просмотрел свои подарки, во всяком случае, через руку у него был перекинут "Шварценсфинктер", немедленно захваченный Федяом.

- "П"! Значит - "пиздец"! Давай, надевай, Персик, мы свои уже надели, и даже Гарик получил "Шварценсфинктер".

- Я - не - хочу... - задушено сипел Персик, пока близнецы силой пропихивали его голову в воротник. В конце этой процедуры очки у старосты съехали набок.

- Все равно ты сегодня со старостами бухать не будешь, - сказал Вася. - Новый Год - семейный праздник.

Близнецы покинули спальню, волоча спеленутого свитером Персик за ноги, чтобы он стукался об ступеньки головой.

За всю жизнь у Гарика еще не бывало такого роскошного новогоднего обеда. Сотни румяных жареных селедок; горы жареной и вареной картошки; огромные блюда осклизлых соевых сосисок; консервные банки зеленого горошка; караваны потрескавшихся соусников с густой, вонючей луковой подливкой и клюквенным вареньем - а также множество петард, разложенных по всему столу через каждые двадцать-тридцать сантиметров. Этот фантастически красивый стол не шел ни в какое сравнение с тем, что обычно устраивают на Новый Год хумансы. Вспомнить только жалкие потуги Разумовских - они украшали рождественские кушанья китайскими пластмассовыми игрушками и маленькими бумажными зонтиками. Гарик с Федей на двоих метнули огромную петарду, и та не просто взорвалась - гулкое эхо еще долго металось между стенами, ребят окутало клубами вонючего дыма, а изнутри выскочила стриптизерша в контрадмиральской фуражке и несколько сотен живых белых тараканов. За Высоким Столом сидел Ильич, сменивший кепку на соломенную шляпку с цветами, он весело ржал над анекдотом, который ему только что рассказал проффесор Шибзик.

За селедкой последовало вареное сало, политое той самой луковой подливкой. Персик чуть не сломал зуб о запеченный в его кусок алюминиевый хохлобакс. Гарик с интересом наблюдал за Огромагом. Тот подливал еще и еще самогона и все больше багровел лицом. Кончилось тем, что он стал целовать проффесора Макдональдс в губы, а та, к великому изумлению Гарик, покраснела, глупо захихикала и обняла Огромага за ягодицы.

К тому времени, когда Гарик наконец-то вывалился из-за стола, он был нагружен всякими интересными штучками, типа петард, включая упаковку нелопающихся светящихся презервативов, набор для самостоятельного выращивания псилоцибиновых грибов и свои собственные новенькие волшебные шахматы. Белые тараканы исчезли, и у Гарика появилось неприятное подозрение, что они послужат праздничным завтраком на завтра.

Гарик вместе со всеми братьями Шварценфикт провел вторую половину дня во дворе, яростно и самозабвенно кидаясь снежками и грязью. Потом, промерзшие, промокшие и запыхавшиеся, они ввалились в общую кухню "Курятника" и попадали в кресла перед камином, где Гарик с Роней накатили, а затем обновили шахматный набор, причем Гарик с треском проиграл. Он, правда, был уверен, что проиграл бы не так позорно, если бы Персик не столь усердно подсказывал ему, как ходить. Пришлось его немного отпиздить, при помощи Васи с Федей естественно.

За ужином, состоявшим из черствых бутербродов с прокисшей варенкой, заплесневелых лепешек, просроченных украинских конфет и шаурмы, все, попросту говоря, остались голодными и до самого отхода ко сну не могли уже ничем толком заняться, а лишь мастурбировали и лениво наблюдали, как Персик гоняется за Федей и Васей по всей курятниковской башне с табуреткой - у близнецов хватило ума стащить у брата значок "староста" и замазать его говном.

Для Гарик это был самый лучший предновогодний день за всю жизнь, но все же что-то не переставало подспудно грызть его. Но подумать об этом как следует не было времени до тех пор, пока он не забрался вечером в постель. Итак: плащ-невидимка и кто же его прислал, и сисястые лярвы.

Роня, наевшись бутербродов и не имея за душой никаких сексуальных фантазий, которые бы его беспокоили, заснул сразу, едва лишь задернул полог. А Гарик свесил хер со своей кровати и вытащил из-под нее плащ-невидимку.

Это была реально охуенная вещь... Он легко перебирал материал в руках, и тот струился между пальцев, мягче туалетной бумаге, легче пердячего пара. Интересно, что же было сказано в записке...