Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Играя соками и жиром
в корнях и семени,
объем и тяжесть правят миром
и дружат семьями.

* * *

Пристрастие к известным и великим
рождается из чувства не напрасного:
величие отбрасывает блики
на всякого случайного причастного.

* * *

Вдоль житейской выщербленной трассы
веет посреди и на обочинах
запах жизнедеятельной массы
прытких и натужно озабоченных.

* * *

Лепя людей, в большое зеркало
Бог на себя смотрел из тьмы,
и так оно Его коверкало,
что в результате вышли мы.

* * *

Поскольку в наших душах много свинства
и всяческой корысти примитивной,
любое коллективное единство
всегда чревато гнусью коллективной.

* * *

Подвержены мы горестным печалям
по некой очень мерзостной причине:
не радует нас то, что получаем,
а мучает, что недополучили.

* * *

Разбираться прилежно и слепо
в механизмах любви и вражды —
так же сложно и столь же нелепо,
как ходить по нужде без нужды.

* * *

Люди мелкие, люди великие
(люди средние тоже не реже) —
одичавшие хуже, чем дикие,
ибо злобой насыщены свежей.

* * *

Пошлость неоглядно бесконечна,
век она пронзает напролет,
мы умрем, и нас она сердечно,
с тактом и со вкусом отпоет.

* * *

В житейской озверелой суете
поскольку преуспеть не всем дано,
успеха добиваются лишь те,
кто, будучи младенцем, ел гавно.

* * *

Беда, что в наших душах воспаленных
все время, разъедая их, кипит
то уксус от страстей неутоленных,
то желчь из нерастаявших обид.

* * *

По замыслу Бога порядок таков,
что теплится всякая живность,
и если уменьшить число дураков —
у них возрастает активность.

* * *

Нет сильнее терзающей горести,
жарче муки и боли острей,
чем огонь угрызения совести;
и ничто не проходит быстрей.

* * *

Всегда проистекают из того
конфузы человеческого множества,
что делается голосом его
крикливая нахрапистость ничтожества.

* * *

Несобранный, рассеянный и праздный,
газеты я с утра смотрю за чаем;
политика — предмет настолько грязный,
что мы ее прохвостам поручаем.

* * *

По дебрям прессы свежей
скитаться я устал;
век разума забрезжил,
но так и не настал.

* * *

А вы — твердя, что нам уроками
не служит прошлое, — не правы:
что раньше числилось пороками,
теперь — обыденные нравы.

* * *

Везде вокруг — шумиха, толкотня
и наглое всевластие порока;
отечество мое — внутри меня,
и нету в нем достойного пророка.

* * *

Я думаю, что Бог жесток, но точен,
и в судьбах, даже самых чрезвычайных,
количество заслуженных пощечин
не меньше, чем количество случайных.

* * *

Я насмотрелся столько всякого,
что стал сильней себя любить;
на всей планете одинаково
умеют нас употребить.

* * *

По праху и по грязи тек мой век,
и рабством, и грехом отмечен путь,
не более я был, чем человек,
однако и не менее ничуть.

* * *