Гармонические рассказы

Она подняла правую руку, сжала её в кулак, как будто кому-то грозила, и чётко так произнесла: «Но пасаран!» Она немного так постояла, а потом ушла хлопотать по хозяйству.

А я сидел и представлял, как я пойду в сквер или на площадь и заиграю на гармошке развесёлую музыку, и лица людей расцветут улыбками, а некоторые прохожие даже пританцовывать начнут. Вот подрасту – и пойду играть на улицу.

Интересно, а что это такое – «но пасаран»?

Цыплёнок

Теперь Серёга часто вечером приходит к нам со своим баянчиком. Похоже, он с ним расстаётся, только когда в обычную школу идёт. Наверное, он даже спит с ним вместо плюшевого мишки. Я его очень понимаю, это подарок ему от папы. Серёжка мечтает быть великим баянистом и побеждать на всех конкурсах. А к нам приходит, потому что ему нужен слушатель, особенно Анька.

Он садится на стул, она садится в кресло напротив, расправляет платьице и… замирает. Это Анька-то, которая и ходить-то не может спокойно, а всё пританцовывает и за минуту десять раз в комнату влетит и вылетит.

Серёга такого слушателя ценил и особенно старался. Хорошо он играл. Пальцы прямо летали над кнопками.

Но в этот раз Аньки не было, мама с бабушкой взяли её к своим хорошим знакомым, а я идти не захотел.

Серёга сыграл мне новую пьесу, я его похвалил, и мы просто так сидели и молчали.

Я всегда стараюсь Серёгу развеселить. Его отца сбил в прошлом году пьяный водитель. Одни они с его мамой остались, даже сестрёнки нет. Его мама так переживала, что в больницу слегла, а Серёга у нас жил неделю. Я теперь его наипервейший друг.

– Слушай, – придумал я, – а ты можешь кукушку сыграть?

– Конечно, – фыркнул Серёга, – и сыграл: ми, до.

Я повторил и те же нотки сыграл. Но голос у моей кукушки получился немного другой, потому что гармошки настраивают не в унисон, а в розлив[6]. Серёжа опять прокукукал, я ответил. Как будто разные кукушки перекликаются.

– А мне учитель показал, как сыграть «самолёт», – решил поделиться я знаниями, нажал кнопку баса и медленно потянул меха, а потом стал тянуть их всё сильнее и быстрее и звук становился всё громче и громче.

А когда звук стал совсем громким, я начал меха сжимать, сначала быстро, потом всё медленнее и медленнее, и звук стал утихать, как будто самолёт улетел.

– Я тоже так делал, когда начинал, – подтвердил Серёга. – А ещё я играл «карандаш».

И он начал сначала тихо-тихо, как остриё карандаша. Потом стал меха тянуть посильнее и звук усилил, и затем уже играл ровно-ровно, как будто он двигается вдоль карандаша, а потом звук оборвался – карандаш закончился.

– Слушай, – вспомнил я, – а я могу коровой мычать, – потянул меха и нажал бас.

Мой друг тоже нажал бас – и замычала другая корова.

– А вот так ревёт медведь, – показал я.

– А вот так орёт осёл, – засмеялся Сергей.

– А куры кудахчут так, – задолбил я по клавишам и тоже расхохотался.

– А вот так пищат цыплята, – продолжил Серёга и стал быстро-быстро жать самую нижнюю кнопочку.

И тут меня будто что-то дёрнуло, и я вдруг заорал:

Цыплёнок жареный,
Цыплёнок пареный
Пошёл по улице гулять![7]

Серёга сразу всё понял и стал подыгрывать сначала правой рукой, а потом и басы добавил и тоже заорал:

Его поймали, арестовали,
Велели паспорт показать!

Всё-таки здорово Серёга играет! И я подхватил ритм басами и нас понесло:

– Паспорта нету!
– Гони монету!
– Монеты нету!
– Гони пиджак!

Мы перекрикивались и быстро с силой гоняли меха для того, чтобы было погромче.

И вдруг, одновременно остановились и уставились друг на друга. Мы не знали слов и не могли петь дальше. Мы молчали, инструменты молчали, и так не хотелось прерывать это веселье, что я сказал:

– А давай сами слова придумаем!

И опять закричал:

Цыплёнок жареный,
Цыплёнок пареный
Пошёл по улице гулять!

Серёжка подхватил:

Его поймали, арестовали,
Ведь надо школу посещать!

Я тоже подхватил, и мы начала перекликаться:

– Портфеля нету.
– Гони монету.
– Монеты нету.
– Гони штиблеты.
– Штиблетов нету.
– Гони ремень!
– А ремня нету.
– Давай конфеты.
– Конфеты нету…

И так бы мы и дальше голосили про бедного цыплёнка, если бы не вернулись мама, бабушка и Анька.

– Что это у вас за концерт, даже на лестнице слышно? – спросила мама.

Серёга молчал, смотрел в пол и сопел. Он не хотел признаваться, что играл легкомысленную музыку на своём важном инструменте, и я его понял и сказал:

– Это мы выступление в четыре руки разучиваем.

– Какие молодцы, – всплеснула руками мама и пошла на кухню, а бабушка хитро посмотрела на меня, потом на Серёгу и сказала:

– Я, Санёк, тебе потом всю песенку спою, как мы пели.

Кто такой композитор?