Читаем Гармония – моё второе имя полностью

– Ее нет. Знаешь, как бывает: человек куда-то подевался, и костей его найти не могут. Он исчез. Его нет больше в этом мире. Ты ведь ее любил? Мне показалось, что тебе небезынтересно будет узнать о печальной судьбе нашей общей знакомой Марины. Смекаешь, что к чему? Нет? Дуэль у меня выиграть невозможно, корнет. Я бы и мертвый тебя достал с того света. Тебе просто повезло, что я остался жив. Тебе и сейчас везет: трогать тебя нельзя – себя подставишь. А Марина исчезла. Безжалостно вычеркнута из жизни. Она оказалась плохой женой. К тому же беременной от чужого мужчины. Да, да, только не говори, что ты этого не знал. А если и не знал – какая разница? Знал, не знал… Сейчас это не имеет значения. Такой вот несчастный случай. Бывает. Знаешь, сколько людей бесследно исчезают каждый год? Много.

Да, и еще кое-что напоследок: я тебе ничего не говорил. Ты ничего не докажешь. А если сунешься за справедливостью к людям в погонах, то я в ее исчезновении обвиню тебя… И даже докажу кое-что. И даже знаю, к кому я пойду: к тому, кто меня поймет и поддержит. У меня есть письмишко твое прощальное, документы кое-какие, выписки из ее медицинской карточки… У тебя есть мотивы. Зачем тебе нужна была беременная любовница? Ты открытым текстом говорил ей, что не хочешь ребенка. Не так ли? Кроме того, ты кровожаден – дуэль это доказывает. Да и у нее были мотивы свести счеты с жизнью, не так ли?

А я чист. Я – жертва интриг. Кроме того, вскоре я надеюсь стать депутатом высшего для страны уровня. Что, не ожидал от меня такого?

Социальное измерение – вот что становится содержанием пустой жизни. Стаж, карьера, награды – необходимые атрибуты личностной пустоты. Я не ожидал разве что того, что все на свете так элементарно и предсказуемо.

Я слушал Гошу, и сердце мое каменело. Если бы сейчас в него попала вражеская рапира, она бы просто поломалась.

– А теперь самое главное. Как ты думаешь: зачем я тебе все это рассказал? Молчишь, лузер? А я тебе до конца открою карты. Мне нечего скрывать. Ты, конечно, думаешь, что я убил Марину. И правильно думаешь. А кто виноват в ее смерти?

В ее смерти виноват ты. Целиком и полностью. Если это была твоя женщина , надо было либо жениться на ней и уматывать с моих глаз куда подальше – либо вообще не подходить к ней. Зачем было дразнить судьбу? Ты, умный человек, влез не только в ее, но и в мою жизнь. Ты не смог ее уберечь. Теперь жди привидений. А молитву придется придумать другую.

– Паскуда, – сказал я.

– Возможно, – ответил он с грустью. – Паскуда – это судьба. А теперь еще один укольчик, под занавес. Ты так и не прочитаешь последнего письма Марины к тебе. Так и не услышишь главного комплимента своей жизни. Зачем было письма писать? – вдруг вызверился он. – Не было бы писем – пожили бы еще… Пишут, пишут… Достоевские. Посжигать все к чертовой матери. Кстати… А почему ты боишься заводить детей?

* * *

Мне удалось узнать следующее. Марина действительно пропала. Вышла из дому – и не вернулась. Гоша выждал положенные трое суток, после чего как законопослушный гражданин и безутешный муж подал заявление в милицию. По факту исчезновения гражданки N. завели уголовное дело. Я даже видел черно-белую листовку с ее портретом: разыскивается такая-то… Словно преступница. Приметы… В общем, никаких особых примет. Всех, кто знает что-либо о ее местонахождении, просим сообщить по телефонам…

Убивают именно те, кто верит. Не других – так себя. Нет, сначала все же себя, чтобы потом мстить другим.

Что есть альтернатива вере?

Разум.

На портрете Марина была непохожа сама на себя.

Что делать?

Я был настолько умным, что не видел выхода из ситуации – точнее, понимал, что из нее нет выхода.

И еще. Мне казалось, что невозможно быть более одиноким, чем был я до тех пор, как потерял Марину.

Оказалось, что – можно.

И еще. Мне стало казаться, что все последнее время я шел именно к Марине, что вопрос соединения наших судеб был вопросом нескольких суток. Я бы что-нибудь придумал. Я уже был готов к тому, что надо совершить невозможное.

И вдруг – она исчезла. Исчезло мое будущее? Моя жизнь?

Я второй раз неосмотрительно сжег лягушачью шкурку. Эх, дурачина-простофиля.

Я пошел к следователю Степанову и выложил ему все, что мне было известно.

– Раздавим гадину, – сказал человек с лицом, похожим на перевернутую, обросшую бородой грушу. – Клянусь своей красотой. Слово Дяди Степы. Говоришь, на Дон собиралась ехать?

ЖИЗНЬ ВМЕСТО ДИАЛЕКТИКИ

(роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»)

15

Концовка романа, та, что перед Эпилогом, задумана как формальная или ложная кульминация, а исполнена как кульминация настоящая. Проблема обостряется тысячекратно и ставится так: «только малодушие и боязнь смерти могут заставить его жить» (Соня) – или жить его заставит вкравшееся-таки в душу некое спасительное предчувствие неправоты сознания?

Перейти на страницу:

Похожие книги