Гармония по Дерибасову

Не обошлось на суде без неожиданностей. Против всего мира пошел Осип Осинов, ожесточенно требовавший сохранить семью Михаила и Дуни. Он махал кулаком и в противном случае грозил ядерной катастрофой. Но после того, как Осип перед тюрьмой заявил, что Назарий был душегубом, что бы он ни говорил, всерьез назарьинцами не принималось. Осип Осинов и был единственным человеком, с которым притихший Мишель зашел проститься и тут же пожалел об этом. Узнав, что Михаил собрался в Москву, Осип нагрузил его общими тетрадями и поручил передать их в Академию Наук. Спешившему Дерибасову пришлось еще и дожидаться, пока Осип сделает последнюю запись:

«Сегодняшний форум убедил: подвергнув остракизму двух своих граждан, Назарьино наследует древнегреческим полисам.

Принужден умозаключить: законоучитель Назарий обнаруживал знакомство с античностью.

Вывожу: Назарий не мог быть Назаром Кистенем, а, очевидно, был-таки семинаристом. Отец Василий прав, я посрамлен.

Горечь унижения смешивается в моей душе с гордостью за Назарьино и болью за неспособное сосуществовать человечество».

Так в один день три таких разных человека, как бывший вождь табора, бывший «принц Уэльский» и бывший кооператор были подвергнуты остракизму.

Что может сблизить пассажиров первого, второго и третьего класса? Только кораблекрушение. Когда все трое качаются на волнах, уцепившись за один обломок. Крушение же жизни - значительно более серьезный повод для соединения несоединимого.

- Чтобы в один день!.. - мотал лысиной Осоавиахим. - Надо ведь! Не иначе - знамение! Точно! Господне знамение, Мишка! Мы теперь вместе держаться должны! Как братья! Как братские республики! Как хочешь, Мишка, а я от тебя ни на шаг! Хоть гони!

И почти четверть века проненавидевший дядю Осоавиахима Михаил Дерибасов растрогался, ощутил смутное родственное тепло и жалость сначала к Осоавиахиму, потом к Саньке, а потом и к себе.

- А Евдокия-то… - Дерибасов повозил кулаком по столу, - столько лет вместе... Э-эх! Не пил... чтоб хоть раз пальцем... Все в дом!..

- Миша! Родной! - прослезился Осоавиахим. - Тебя-то хоть одна жена предала... А меня! И жена, и дети! Все, единогласно! Продемонстрировали полное единодушие. Одна внучка пожалела... Анютка...

- А меня так вообще - родители!.. - Санька недоуменно развел руками и отвернулся к окну.

В возникшей паузе каждый вновь остро пережил свое одиночество и то ли осознал, то ли почувствовал, что нет иной судьбы, кроме общества двух бывших земляков, а ныне соседей по столику вагона-ресторана пассажирского поезда «Ташлореченск-Москва».

- Выпить бы по случаю дружественной встречи, - прочувствованно предложил Осоавиахим.

- Да где достанешь! Не те времена, - не без сожаления отмахнулся непьющий Дерибасов, чья тоскующая душа вдруг остро возжелала спрятать голову под крыло хмеля.

- А я б достал, - обещал Осоавиахим саркастически улыбающемуся Дерибасову. - Вот не веришь, а я бы вправду, Мишка, достал! Вот ей-богу, зря лыбишься. Сразу бы достал. Дай четвертной Саньке, если мне не веришь, хотя и зря. А если не достану, он тебе вернет. А когда достану, ты, Санька, смотри, отдавай деньги без всякого обману! Чтоб никаких конфликтов с обеих сторон...

- На, - сказал Дерибасов Саньке.

- И ты на, - радостно ответил Осоавиахим Дерибасову и достал из кармана бутылку самогона. - А ты, Санька, давай! Нечего моим деньгам в твоих карманах задерживаться. Мне в скитаниях деньги нужны. Я по Руси скитаться буду! Лицом к народу!

- Тьфу! - сплюнул Дерибасов, жалея четвертной. - Ладно, пошли в купе, пока там пусто.

Но там пусто уже не было. Две полувековые женщины яростно разыгрывали партию знакомства. Хорошо пахла снедь на столе, напоминая скитальцам о утраченных домашних очагах.

Через пару минут дорожное знакомство состоялось. Дверь заперли, и домашняя снедь завела хоровод вокруг бутылки.

Осоавиахим извлек засаленную колоду разнорубашечных, как строй призывников, карт и нагадал дамам массу приятного. Очевидная безыскусность и неуклюжесть придавали прогнозам достоверность. Под мерный стук колес Марья Трофимовна разразилась двадцатикилометровым монологом, в котором поведала, что ее сын жениться будет фиктивно, на москвичке ради прописки, потому что ему работу предложили в столице очень хорошую, а без прописки не зачисляют.

- Это как?! - не понял Мишель. - Это значит, что в Москве так просто и не обоснуешься?

Обе женщины рассмеялись.

- Ну и ладно, - сказал Осоавиахим.

- Что значит ладно?! - возмутился Дерибасов. - Как это я не поселюсь, если я при деньгах? Квартирку снимем.

- Квартирку-то вы еще снимете, - полненькая и разбитная Зинаида Владимировна, выпятив нижнюю губу, сдула челку. - А чтобы прописаться - нет. С этим у нас строго. А без прописки никуда не устроишься. А вы что, все в Москве решили остаться?

- А что? - придурялся Дерибасов. - Раз в Москву не всех жить пускают, значит в ней хорошо. Кооперативчик какой-нибудь организуем, или еще что...

- Это! - перебил Осоавиахим. - Мишка! Прокатный пункт! Я все обдумал. Пункт по прокату непорожней стеклотары. Проявляя заботу о нуждах трудящихся.