Гарнизон

Старая гвардия губернатора - те, кто остался в живых - не стали мудрить с фортификацией и поступили привычным по давним временам способом. Как давным-давно, пару столетий назад, они связывали лодки-'болотоходы', превращая их в дрейфующие крепости, так и теперь - три здоровенных грузовика соединили в один поезд, кинув между ними импровизированные сходни и натянув по краям крыш колючую проволоку. Получилось укрепление, которое не выдержало бы обстрела, но вполне неплохо сопротивлялось ближним атакам.

Сначала их было двадцать семь - стариков, которые впервые после многолетнего перерыва взяли в руки оружие не для церемонии, а для убийства и показали, что седина еще не есть признак дряхлости. Потом их осталось девятнадцать. Затем пятнадцать. Орки стягивались к 'мертвому якорю' со всего поля боя, одержимые яростью и желанием убить вождя всех хомосов. Тем более, что человеческий босс с его старыми нобами оказался неожиданно крут, так что драка вышла просто здоровской.

Удар мечом в левой руке, блок правой, отступить на шаг. Снова блок, удар мечом в правой руке. Отыграть расстояние, оборонительная позиция. Еще удар и наконец стопа левой ноги вернулась на исходное положение, у борта машины. Туда, где ей и надлежит быть. Два шага отступления, два шага возвращения. Удар, блок, отступ. Возвращение.

И снова, и снова...

Когда-то Бент Теркильсен был неплохим фехтовальщиком, но уже с полвека он брал в руки меч только по большим праздникам, сугубо с ритуальными целями. И тем не менее, как говаривали у него на родной планете - опыт не пропьешь. Конечно, от прожитых лет губернатор не стал моложе и сильнее, дыхание прерывалось, да и сердце все настойчивее напоминало хозяину, что двести с лишним лет есть двести с лишним лет. Но скафандр с прочным механизированным каркасом и миомерными псевдомышцами снимал большую часть нагрузки, заодно прикрывая от вражеских ударов. Да и бить сверху всяко удобнее.

Очередная зеленая рожа выглянула из-за края машины, и Бент зацепил ее на возвратном движении самым концом клинка. Жужжащее пилолезвие прошло через орочью плоть не встречая сопротивления. Один миг - и противник с верещанием свалился обратно, потеряв половину лица и кусок челюсти. Машинально, по вбитой в память тела привычке, Бент вскользь оглянулся - не зацепить бы кого - и махнул мечом, стряхивая чужую кровь.

Наручные часы скафандра стали бесполезны, прочнейшее стекло приняло на себя удар орочьей палицы и помутнело от паутины трещин. Поэтому Бент не мог оценить, сколько времени прошло с начала схватки, а на собственные чувства не полагался - он слишком хорошо знал, как легко обмануться в горячке боя, сочтя минуты - часами. Или наоборот. Впрочем, ему казалось, что ночь клонится к рассвету.

'Это моя планета!' - подумал губернатор, потому что сказать уже ничего не мог - дыхания хватало лишь на рубку. С каждым вдохом легкие хрипели все сильнее, но Бент запретил себе уставать и телу пришлось подчиниться.

'Она моя и останется моей до последнего вздоха.'

На мгновение показалось, что враги кончились, но это оказалась лишь краткая, случайная передышка - орки растаскивали трупы из-под машин, чтобы не скользить по замерзающей крови. Зато губернатор сумел наконец толком осмотреться, крутя лобастой головой - шлем давно пришлось снять, когда его совсем забрызгало зеленоватой жижей, и бронестекло стало похоже на окошко в мутный аквариум.

Пятеро... только пятеро, считая его самого.

- Братья, мы прожили хорошую жизнь... - сказал Бент, кое-как отдышавшись. Теперь он видел, что дело и в самом деле идет к рассвету. Пройдет еще не меньше часа до того мгновения, когда солнце наконец покажет первый несмелый лучик из-за темного горизонта. И все-таки ночь заканчивается. Теркильсен посмотрел в сторону дороги. Конвой двигался - все еще слишком медленно, но достаточно уверенно, словно длинная змея вытягивалась в сторону серой пустоши, переливаясь чешуей фар и прожекторов. Много машин осталось на обочине, отмечая скорбный путь беженцев из Танбранда. Брошенные, расстрелянные, многие - сгоревшие. Но вырвавшихся из снежной ловушки было больше, намного больше.

- Жизнь была хороша, - повторил губернатор, не ожидая ответа, зная, что его слышат. Конец, конечно, выдался не ахти какой... Но никто не живет вечно. Солдаты не умирают...

Он осекся. В груди полыхнуло острой болью, будто кто-то всадил в спину длинный кинжал, достав до сердца. На мгновение Бенту так и показалось - что какой-нибудь орк все-таки прокрался незамеченным и ударил сзади. Но нет... то было всего лишь уставшее сердце.

'Надо было обращаться к Адептус Механикус, ставить новые органы...' - подумал Теркильсен, тяжело опираясь на правый меч, как на посох паломника.

'Ну, что же, значит не судьба.'

- Солдаты не умирают. Они уходят в заслуженную отставку, отдав долг Императору и человечеству. Видно, пришло и наше время.