Гароэ

Молодой офицер Гонсало Баэса привалился к лавовой стене и крепился изо всех сил, чтобы не застонать от невыносимой боли, охватившей его ногу, которая приобрела фиолетовый цвет. Однако он не сумел справиться со слезами, навернувшимися на глаза, стоило ему перебрать в памяти все события этого дня – его первого дня в роли командира, – закончившегося ужасным несчастьем.

Он потерял две трети личного состава.

Четверых из шести.

Один дезертир и трое обреченных на самую ужасную смерть, какую только можно себе представить. Единственное, что он мог сказать в свое оправдание, сводилось к тому, что ему не хватило смелости отказаться от исполнения приказа, сопряженного с чрезмерным риском.

Зачем было так спешить?

Почему понадобилось срочно пускаться в плавание вокруг неизвестного острова, не располагая необходимыми средствами?

Антекерец был подготовлен к тому, чтобы противостоять вооруженному противнику на поле боя, но никак не отправиться в глубь океана на неустойчивом суденышке, таком плоском, что на нем даже нельзя было поставить хоть какой-то парус, – и вот вам, пожалуйста, результат.

Он мечтал о блестящей военной карьере, а она провалилась в первый же день, хотя в данный момент это волновало его меньше всего.

А вот что на самом деле не давало ему покоя, так это огонек, блестевший и отчаянно мигавший почти час, прежде чем погаснуть, подобно пламени тающей свечи. Чувство безысходности, испытываемое лейтенантом, усиливали сдавленные рыдания несчастного галисийца, находившегося рядом; тот, по-видимому, понимал, что этот световой сигнал был последним приветом от брата.

Моряк, ты моря не бойся, бойся скалы.
Моряк, ты моря не бойся, бойся скалы.
Море качает тебя, скала – разобьет.
Море качает тебя, скала – разобьет.
Милая, губы не вспомнят, ты в сердце храни
память мою.
Милая, губы не вспомнят, ты в сердце храни
память мою.
Дно мне милей крутых берегов.
Дно мне милей крутых берегов.

Эти трое обреченных не были моряками, а дно Мрачного океана было слишком огромно, чтобы покоиться там с миром.

* * *

Когда Баэса разбудил первый луч солнца, он увидел, что Амансио Арес спит рядом, а вот Бруно Сёднигусто исчез.

Лейтенант поискал его взглядом, опасаясь, что саморец стал очередным дезертиром, но вскоре услышал крики, доносившиеся откуда-то сверху, и, подняв голову, обнаружил, что тот сумел вскарабкаться по гладкой и опасной лавовой стене – а это добрая сотня метров – и оттуда дружески машет ему рукой.

Когда галисиец наконец открыл глаза, они с лейтенантом, не отрывая взгляда, наблюдали, как Бруно с крайней осторожностью спускается, рискуя низвергнуться в пропасть.

Поставив наконец ногу на откос, он первым делом крепко выругался, а уж потом, тяжело переводя дыхание, пробормотал:

– А ведь подниматься и впрямь легче, чем спускаться, поскольку, когда карабкаешься, видишь, за что зацепиться, а слезая, действуешь наугад и того и гляди загремишь.

– Шлюпка еще видна? – жадно спросил Амансио Арес.

– Нет! Увы. Должно быть, она уже далеко.

– Может, ветер и течения пригнали ее обратно к земле.

– Не исключено!.. – произнес саморец, лишь бы что-то сказать, хотя было ясно, что он сам в это не верит.

– Ты обнаружил какой-нибудь способ выбраться отсюда? – поинтересовался командир, который тоже считал экипаж второй шлюпки без вести пропавшим.

– В том состоянии, в каком вы находитесь: один, считай, однорукий, другой хромой, – только и остается, что двигаться морем… – уверенно ответил Сёднигусто. – Здесь берег сплошь скалистый, но где-то чуть больше лиги на запад виден выступ, за которым море ведет себя более спокойно. Если бы мы сумели туда добраться, глядишь и нашли бы, где высадиться.

– Ты что, хочешь, чтобы мы отправились туда на этой фелюге?! – возмутился галисиец, словно речь шла о каком-то преступлении или святотатстве.

– Что поделаешь!

– Но ведь она почти затонула! – возразил Арес, и был совершенно прав. – Мы не отплывем и на пятьдесят метров от берега.

– И что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Что сегодня густо, а завтра пусто? Бери то, что есть. Что касается меня, то я без проблем могу вновь залезть наверх и выбраться отсюда.

– И ты на это способен?..

– Если не останется другого выхода!..

– Ты сукин сын!..

– Хватит! – властно прервал их Гонсало Баэса. – Вообще-то здесь я еще отдаю приказы. Ни ты, ни я не в состоянии вскарабкаться по этой стене, не свернув себе шеи. Что нужно сделать, так это разгрузить шлюпку и заткнуть по возможности все щели. Попытаемся какое-то время продержаться на плаву: мы с Сёднигусто изо всех сил будем грести, а ты – вычерпывать воду.

– Это большой риск.

– Ничего другого не остается. Если мы обогнем упомянутый выступ и попадем в спокойные воды и в надежное укрытие, возблагодарим Господа. В противном случае, да защитит нас Пресвятая Дева.