Гароэ

Антекерец рассудил, что, прежде чем выступить посредником, следует заручиться согласием Бенейгана и его советников. Поэтому в тот же день «длинные пересвисты» пересекли остров из конца в конец, уточняя день, место и время проведения очередной «Мирной конференции». Необходимо было найти такое решение, которое устроило бы и островитян, и испанцев. Бруно Сёднигусто и Амансио Арес были возмущены тем, что лейтенант отказывается взять их с собой, и, только когда он непривычно твердым тоном напомнил, что, хотя они и стали добрыми друзьями, он все еще остается старшим по званию и его «нет» следует считать приказом, они были вынуждены подчиниться. Уже то, что он созвал собрание за спиной своего непосредственного начальника, можно было расценить как заговор, и он совсем не желал, чтобы его подчиненные оказались причастными к делу, в котором решение принимал он один.

Лейтенант Гонсало Баэса осознавал, что с того момента, как он отправится к месту встречи, назначенной около Большого Можжевельника, обратного пути уже не будет, и впоследствии ему, скорее всего, придется предстать перед военным трибуналом.

Если «дикари» откажутся дать воду христианам, бывшим при последнем издыхании, они будут объявлены врагами Короны, и тот, кто отважится вступить с ними в сношения, рискует попасть в тюрьму.

А все потому, что из Севильи или Толедо это видится по-другому, нежели из затерянной бухты острова Иерро, особенно если в роли обвинителей выступят такие непорядочные люди, как капитан Кастаньос или полковник Сория.

«Да хранит меня Пресвятая Дева!»

Гонсало Баэсу все еще одолевали тяжкие сомнения, но, поскольку решение было принято и путь назад заказан, он отправился на встречу в компании одной только Гарсы, как всегда отважной, которая должна была выступить в роли переводчика. Где-то примерно через час из зарослей кактусов неожиданно вынырнул Ящерица.

– Не ходите дальше по этой тропинке, а то нарветесь на патруль, который охотится за Акомаром, – предупредил он. – Им командует сержант Молина, и я знаком с теми, кто его сопровождает. Это вам не честные разбойники, это головорезы, которых Кастаньос вырвал из рук палача.

– А с чего это вдруг они гоняются за Акомаром?

– Он перешел на сторону туземцев… – услышали они в ответ волнующую новость. – Вы не могли бы дать мне глоток воды?

– Только один.

– За два я проведу вас верной дорогой… – Человечек предостерегающе поднял палец, прежде чем добавить: – И еще два, когда взберемся наверх, потому что, пока вскарабкаешься по этим скалам, сто потов сойдет.

– Ладно! Что же произошло с Акомаром?

– Так как он отлично плавает, ему удалось добраться до самого большого из Лос-Рокес[10], где, как я предполагаю, он питается кровью гигантских ящериц. У них холодная кровь, что помогает утолить жажду; я вот держусь благодаря ей и соленому источнику.

– Ну, это не слишком тебе помогло… – заметил командир, окинув парня взглядом. – От тебя остались кожа да кости.

– Просто здешние ящерицы мельче и юркие, как черти…

– А ты не позволяй им убегать, – с легкой улыбкой вмешалась Гарса.

– Как это?

– Понаблюдай, на каком камне они обычно греются на солнце, вспугни их и помажь камень смолой вот этих кустов. Потом отойди, подожди, и, поскольку ящерицы всегда возвращаются на территорию, которую считают своей, лапки у них прилипнут, а тебе удастся без труда их поймать.

– Ловкий трюк!.. – согласился парень и, обращаясь к своему бывшему командиру, слегка кивнул в сторону девушки: – Меня не удивляет, что она вас подцепила, лейтенант, вон она какая ушлая.

– Сейчас ты у меня схлопочешь! И давай двигай, путь-то неблизкий.

Путь действительно оказался долгим и трудным, однако, как ни странно, мужчинам он дался труднее: оба задыхались, ругались и то и дело останавливались передохнуть. Можно было подумать, что в жилах девушки течет кровь козы: Гарса так ловко и легко взбиралась по кручам, что нипочем нельзя было догадаться, что она вдобавок еще и беременна.

Гарса перескакивала с камня на камень, необычайно цепко хваталась за самые невероятные выступы, и было ясно, что с самого раннего детства она только и делала, что носилась вверх-вниз по крутым склонам, рискуя сломать себе ноги.

– Вы только подумайте, мой лейтенант! Вы только подумайте! – время от времени, отдуваясь, приговаривал худосочный дезертир. – В Сьерра-Морене она бы разбогатела, грабя путников, поскольку фиг с два ее кто-нибудь поймал бы.

– Да замолчи ты, я совсем выбился из сил! – запротестовал его спутник. – И не несись так, милая, а то ты нас совсем загонишь.

Расстояние по прямой не превышало десяти километров, но склон был таким крутым, что временами они оказывались чуть ли не над пропастью. Поэтому антекерец не выдержал и начал ругать дезертира на чем свет стоит: мол, у них было больше шансов остаться в живых после столкновения с Фернаном Молиной и его подручными, нежели добираясь до вершины по этой чертовой «верной дороге».