Гарольд Храбрый

   — Соломончик, пойдём дразнить Рагнара, — со смехом пропищала она.

Лекарь попытался мягко освободиться из цепких рук девочки, но она, состроив умильную рожицу, стала его уговаривать:

   — Соломончик, миленький, ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу!

Еврей бросил озабоченный взгляд на разложенные на столе пергаменты, вздохнул и с преувеличенно покорным видом поплёлся за Айей. Они прошествовали мимо безмолвного часового, которому принцесса на прощание показала розовый язычок, и скрылись за поворотом коридора.

Глава 18 АУДИЕНЦИЯ

— Пусть войдёт! — донеслось сквозь неплотно прикрытую дверь до посланца герцога, невысокого худощавого монаха. Рагнар отворил перед ним дверь, и норманн церемонно вступил в зал. Приблизившись к трону, он поклонился и протянул пергаментный свиток, скреплённый печатью герцога Норманнского. Рагнар, не отступавший от монаха ни на шаг, выхватил свиток у него из рук и передал королю. Тот, не вскрывая, препроводил пергамент графу Гюрту, а сам задумчиво взглянул на посла.

Внешность монаха была весьма заурядной. Однако, несмотря на свой простоватый вид, он был умён и хитёр. Именно поэтому выбор герцога пал на него. Отец Мэйгрот должен был призвать Гарольда к выполнению обета в присутствии его вассалов, хорошенько припугнуть суеверных саксов, но не раскрывать при этом планов герцога. Осторожный Вильгельм хотел до поры до времени сохранить в тайне подготовку к вторжению.

Норманн мог позволить себе многое, ибо духовное звание гарантировало его неприкосновенность. Ранее он полагал, что легко справится с щекотливым поручением. Однако теперь, стоя перед Гарольдом, которого прежде видел лишь мельком и заочно презирал, он испытал необъяснимый трепет, настолько величественен и благороден был этот скромно одетый король. Но пора было приступать к выполнению возложенной на него миссии.

   — Гарольд, сын Годвина! — хрипловатым голосом начал монах. — Вильгельм, герцог норманнов, приветствует тебя! Он надеется, что ты пребываешь в полном здравии и благополучии...

Король молчал. Его проницательные глаза словно пронзали посла насквозь, проникая в самые сокровенные уголки души. Взгляд мешал монаху, сбивал и раздражал его. Усилием воли норманн заставил себя продолжить речь.

   — Граф Гарольд...

   — Ты говоришь с королём, презренный! — перебил его граф Леофвайн.

Посол криво усмехнулся и вновь обратился к Гарольду:

   — Мой сюзерен поручил мне узнать, передашь ли ты ему корону и в силе ли помолвка, заключённая между тобой и его дочерью?

   — Я женат, святой отец, — невозмутимо ответил Гарольд. — Высший Совет предписал мне жениться на англичанке. Я так и поступил... А что касается короны, то английский народ возложил её на мою голову...

   — Но ведь ты присягал герцогу на Святых Мощах! И обещал возвести его на трон! — запальчиво вскричал монах.

   — А твой герцог клялся в верности Генриху Французскому! — вмешался в разговор граф Гюрт. — И пошёл войной на своего сюзерена!

Норманн помолчал несколько мгновений, затем поднял указательный перст и запричитал:

   — Покайся, Гарольд! Покайся, клятвопреступник! Пока не поздно! Пока гнев Божий не опалил тебя и твой народ! Покайся и верни корону достойному!

Услышав столь дерзостные слова, таны в первый момент остолбенели. Придя в себя, они схватились за мечи.

   — Как посмел ты, презренный норманн, столь нагло говорить с королём!! — раздались крики.

Гарольд жестом утихомирил приближённых и с прежним невозмутимым видом обратился к послу:

   — Ты прекрасно знаешь, что эта клятва была вырвана у меня принуждением и обманом. Стало быть, она не имеет силы. А что до короны, то я уже сказал тебе, что английский народ выбрал меня, а не герцога!

   — Одумайся, Гарольд! — вновь загремел под сводами голос отца Мэйгрота. — Возврати корону законному владельцу! Ты будешь первым после герцога! Получишь в жёны его дочь!

Гарольд нахмурился и гневно взглянул на монаха. Отец Мэйгрот напрягся, но, не выдержав, опустил глаза и суеверно схватился за нагрудный крест.

Наступила неловкая пауза. Король усмехнулся своим мыслям и прервал её.

   — Значит, стоит мне только согласиться на условия герцога, отречься в его пользу, и между нами восстановятся мир и согласие? — уточнил он.

   — Именно так! — обрадованно подтвердил монах.

   — Ия буду вторым лицом в королевстве?

   — Вне всяких сомнений!

   — И могу породниться с герцогом, став его зятем?

   — Конечно!

Гарольд откинулся на спинку кресла и насмешливо спросил:

   — Так вот почему герцог решил строить флот! Он готовит свадебный кортеж?

   — Нет, милорд, не поэтому, — сконфуженно ответил норманн.

   — Государь, а не милорд! — поправил его граф Гюрт. — Не путай титулы, ничтожный!

Монах сделал вид, что не расслышал реплику, и закончил свою мысль:

   — Корабли нужны нам для борьбы с морскими разбойниками!

   — Вот как? — удивился Гарольд. — С чего бы это они стали вас волновать?

   — Пришла пора положить конец их бесчинствам!

   — Вам ли, норманнам, говорить об этом?