Гарольд, последний король Англосаксонский

Прелесть темных лесов
Исчезает из глаз,
Под сверканьем щитов
И победных знамен.
Но взор Скульды следит
С высоты облаков
За всем тем, что таит
Ряд знамен и щитов.
И высоко паря
Над живою стеной,
Одевает во мрак
Светлый лик короля.
Исполняя завет
Непреклонной судьбы,
Будь гробом для костей
Павших в битве людей.
Ты, ужасная пасть
Моего скакуна,
На котором лечу
Во главе адских сил
Совершить дикий пир
В крови падших в бою
Вместе с их королем!
Поспеши, утоли
Жажду в теплой крови,
Обагрившей луга
И поля, и леса,
Серый волк, не щади,
Щедрой жатвы войны.
Стаям птиц и зверей
Предстоит скромный пир,
Для колдуньи ж он будет
Намного пышней.
Ей на зуб попадет
Конунг падших вождей.

Королю также привиделся страшный сон: он как будто видел убитого брата своего, Олава, который пропел ему:

И я, как ты, в момент паденья
Был полон бодрых, свежих сил,
Я жаждал битвы упоенья
И так же мало жизнь ценил!
Белый саван смиряет
Гордость наших сердец,
Мы еще у начала,
А нас ждет уж конец.
Земли и неба было мало
Для взмаха наших гордых крыл,
Но, чему мира не хватало,
То тесный гроб в себя вместил!
Страшна, душна, тесна могила,
Но, принимая дань времен,
Она сокроет, как уж скрыла
Родов немало всех племен.

Но Харальд Суровый был человеком не робкого десятка и плыл дальше, не обращая внимания на зловещие сны. Около Оркнейских островов к нему присоединился Тости, и вскоре корабли пристали к английским берегам. Войско высадилось в Кливленде; береговые жители или бежали, или безропотно покорялись при одном виде грозных пришельцев. Захватив богатую добычу, драккары поплыли в Скарборо, где встретил мужественный отпор со стороны жителей. Это не обескуражило ратников Харальда и Тости. Они взобрались на гору, находившуюся возле стен города, развели огромный костер и стали кидать горящие сучья на крыши домов. Огонь распространился со страшной быстротой, уничтожая одно за другим строения. Пользуясь общим смятением, викинги ворвались в город и после непродолжительной, но кровопролитной битвы, принудили его к сдаче.

Затем неприятель поплыл вверх по Гомберу и Оузу и высадился вблизи Йорка, но был встречен войском Моркара.

Тут Харальд развернул свое знамя, которое называлось «Опустошитель земель», и с песнею повел свои полки в бой.

Страшен и кровопролитен был этот бой, но непродолжителен: английское войско было разбито наголову и стало искать спасения за стенами Йорка, а «Опустошитель земель» был водружен с торжеством над городом. Изгнанный вождь всегда жалок, а успех врага всегда действует опьяняюще на трусов. Поэтому множество нортумбрийцев перешло на сторону Тости. Сознавая невозможность удержать в повиновении жителей, граф Моркар решил, что лучше удалиться с теми, кто остался верен королю и родине, а Йорк отворил ворота победоносному изменнику.

Получив известие о нашествии врага на север королевства, Гарольд двинул туда все войска, стоявшие на южном берегу для отражения Вильгельма Нормандского. Это было уже в сентябре, и прошло восемь месяцев с тех пор, как нормандец объявил свою дерзкую угрозу.

Сдача Йорка вызвала страх и уныние во всей стране; конунг и Тости были веселы и спокойны. «Много пройдет времени, – думали оба, – прежде чем Гарольд успеет переместиться с юга на север».

Лагерь викингов стоял у Стэнфордского моста, и наступил день, в который завоеватель решил войти с торжеством в покоренный Йорк. Корабли его стояли на реке по другую сторону города, и значительная часть дружины находилась на кораблях. День был очень жаркий; норвежцы, сбросив с себя кольчуги, веселились, мечтая о богатой добыче, которую они захватят в городе, смеялись над храбростью англичан и заранее грезили о красоте девушек, которых не могли защитить их отцы и братья. Вдруг между ними и городом поднялась густая пыль. Выше и выше клубилась она, подкатывалась ближе и ближе, а сквозь пыль блестели щиты и мечи.

– Что за рать идет к нам? – произнес с удивлением конунг.