Гарпагониада

- Да, это ты правду говоришь, - сказал другой. - Выпустили водку, все живое и нализалось. Лошадь травку щиплет, а травка уже проспиртовалась, пощиплет, пощиплет, - танцевать начнет, хвостом будто от мух отбивается, подымет голову, прислушается - ржать с аппетитом начнет, а затем по улице носится пьяных кур-петухов и людей давит. Пьяный ворон на ветке сидит и вдруг свалится и из травы встать не может. Собака подойдет, хочет схватить птицу, а ноги у нее разъезжаются, а кругом стрельба, кто девицу тащит, кто комод волочет, кто пуд сахару, кто с осовелыми глазами золото требует, кто немцев языком громит, кто себя страдальцем за Русь святую и вшивым мясом называет. Козявки и те пяны были. С грязью водка текла. Было время, чистого спирту попили.

- А я знал фельдшера, - сказал третий, отмывая коньячную этикетку, - так тот изо всех банок с гадами спирт выпил. Вот питух был! Пил систематически, с полным сознанием, своих приятелей угощал.

- Ничего, - добавил первый, - спирт все очищает.

- Да, - сказал вузовец, заметив смывавшего с бутылки, - за такие действия тебя прямо растерзать нужно, мало вас отправили на торфозаготовки...

- Это еще что, - сказал другой вузовец. - Четыре года я видел еще почище гада. Жили мы тогда в общежитии. С девчатами сидели, обедали. Видим в окно на пустыре баба встала над кадушкой с огурцами и своим рассолом их освежает. Мы прямо света не взвидели.

Сбежали вниз и потащили ее в милицию. Узнали потом - за хулиганство выслали ее.

- А этот тип тоже - обменяет бутылку!

- Давай, потащим его в милицию.

- Бери его за шиворот!

Пьяный стал отбиваться.

Появился буфетчик.

- Это еще что за безобразие! Эй, Петя, гони их в три шеи.

ГЛАВА 8 СНОВА МОЛОДОСТЬ

Лишь только успел сесть Локонов, свет потушили. Локонов не смотрел на экран. Он слушал музыку. Симфонический оркестр играл избитые мотивы, знакомые Локонову с детства. Он не мешал. Он помогал сосредоточиться. Локонова мучила перспектива его существования. Теперь, когда выяснилось, что Юлия свободна, это было особенно мучительно. Это проклятое чувство, что его молодость кончилась! Как же он может жениться на Юлии. Вот если б это было несколько лет тому назад.

Как только дали свет, Локонов выбежал из кинематографа.

Дома, не раздеваясь, он бросился на постель. Ему хотелось ни о чем не думать.

- Три пики - откашливаясь, произнес прокурор, теребя свои полседые, рыжие, короткие баки, как-то особенно держа карты в левой руке.

- Пас, - скромно уронил седенький с лысинкой, с гладко выбритыми шеками и подрезанными седенькими усами старичок, весь чистенький и аккуратененький.

Партнер прокурора, сложив аккуратно карты на ломберном столе, бросил быстро: "без козырей" - и при этом, как петух, закрыл глаза.

Четвертый игрок, не смущаясь, спокойно рассмотрев свои карты, сложив аккуратно и взяв в левую руку, а правой проводя черту мелом для записи на столе, спокойно заявил:

- Я, милостивые государи, позволю себе помочь вам в игре и рискну сказать: пять пик.

Наступило минутное молчание. Прокурор стал более нервно теребить свои баки, расправляя и гладя их своим корявым мизинцем правой руки.

Чистенький скромный старичок, которому было лет под семьдесят, нигде никогда не служил и ничем не занимался. Он был старый холостяк, жил где-то на Песках в своем особняке вместе с двумя сестрами приблизительно таких же лет. Сестры были близнецы.

- Как вы смели толкнуть меня! - раздалось над ухом Локонова, - как вы смели толкнуть меня во время игры, - вскричал толстяк, военный врач, и зло посмотрел на Локонова.

- Как вы смели дотронуться до чужих денег! - вскричал студент, кривя лицо.

- Как вы смеете просить разменять, когда я выиграл, - плаксиво сказал старичок.

- Как вы смели сказать, что это табло будет бито! - раздался лай пяти-шести игроков.

В азарте даже кто-то крикнул:

- Что за осел!

Локонов увидел, что он молча отошел от стола, и стал пересчитывать деньги. Стол, как разъяренный улей, гудел за ним.

Затем Локонов увидел, что он пошел в кофейную, где и проболтался до шести часов. Там велся горячий разговор про минувшую ночь. Иванов сильно бил. Корнилов ловко сделал из десяти рублей две тысячи. Снова потянуло Локонова в клуб отыграться. Лишь только бьет восемь часов, вот он уже мчится в этот притон.

Смешав две колоды карт и хорошо перетасовав их, передает соседу. Тот снимает, вкладывает в деревянный ящичек. Банкомет берет ящичек в левую руку и начинает сдавать на четыре табло по три карты. Спустя минуту карты были открыты.

Локонов, сидя на постели, усмехнулся. Он выиграл. У него была девятка, у банкомета восемь.

- "Сегодня мне повезет," - подумал он.

В комнате появился Анфертьев.

- Тоска, - сказал он, - выпить хочется...

Появление Анфертьева рассеяло грезы Локонова.

- Выпить? спросил он, - что ж, можно и выпить. Я на вас не сержусь. Сбегайте, вот вам. . .

- А вы вставайте, нехорошо пить в постели, да и дружеская беседа не может состояться, - сказал Анфертьев.