Гарпии

— Но уборщица могла кому-нибудь разболтать!

— Могла, любой мог разболтать. Придётся опросить чуть ли не весь город. Где у тебя фамилии?

— Вот, и адреса.

Благодаря показаниям Войцеховского было выявлено шестнадцать человек, так или иначе причастных к поискам родичей пани Паркер. В их числе и нотариус. Каждый из этих шестнадцати мог кому-нибудь рассказать о поисках, предпринятых миллионершей-американкой. И не обязательно каждый из шестнадцати помнил о том, кому рассказывал, а если и помнил, захотел бы об этом информировать полицию. Роберт Гурский по молодости и недостаточной опытности был преисполнен желанием действовать и уверенностью в успехе, а у опытного старшего комиссара волосы встали дыбом, когда он представил ожидающую их работу. Это если игнорировать проклятого эмигранта Хубека, который до своего отъезда в Канаду мог болтать о богатой американке направо и налево, совсем не считая нужды ставить Войцеховского об этом в известность. А попробуй теперь доберись до него…

Тут позвонили снизу из бюро пропусков. Оказывается, к ним просится на приём некий Яцек Волинский. Облегчённо выбросив из головы тысячные толпы людей, которых предстоит им опросить, Бежан приказал немедленно парня пропустить. В комиссаре затеплилась надежда…

* * *

— Да нет, я вовсе его не подозреваю, — решительно заявил Яцек. — А если вы подозреваете, пан комиссар, то ошибаетесь, прямо говорю. Однако размечтался не в меру, и кто знает, с кем делился своими мечтами. Тогда, в разговоре со мной в кафе, сболтнул лишнее, мы ведь совсем незнакомы, ну, допустим, разболтался под впечатлением случившегося. Вряд ли убийца прикончил старушку в угоду Мартинеку, ради того, чтобы его доходы увеличились, и тот смог съездить за границу. Наверняка убийца сделал это для себя, возможно, хотел ограничиться лишь кражей, да переборщил.

— Но о драгоценностях никто до пятницы не знал, пани Паркер показала их только вечером в пятницу.

— Не имеет значения. — упорствовал Яцек. — О её большом богатстве все знали, а раз богата — значит, найдётся, что свиснуть. Может, под кроватью держит чемодан зелёных на мелкие расходы. Свои-то не сомневались — нет у бабули денег, даже Мартинек это сообразил, но убийца мог об этом и не знать.

— Почему все называют его «Мартинеком», а не «Мартином»? — поинтересовался Роберт.

— «Мартинек» больше к нему подходит, он такой… ну, Мартинек и есть, «Мартин» — слишком серьёзно для него, излишне солидно. Панна Дорота очень его… не уважает, и ещё назвала предельно эгоистичным бездельником. Точно, он и бездельник, и эгоист, но эгоист какой-то… несерьёзный.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Кстати, а кому вы рассказывали о событиях в доме пань Вуйчицких?

— О каких именно? О приезде крёстной бабули, о её убийстве или о её богатстве?

— Да обо всем.

Яцек словно поперхнулся. Ну конечно, этот полицейский прав! Вот он, Яцек, донёс на Мартинека, а может, это он сам проговорился? От него самого все пошло?

— Давайте по очереди, — охрипшим от волнения голосом начал парень. — Сначала никому. Не было ни причины, ни… да, случай не подворачивался, так что даже случайно упомянуть не мог. Потом, когда меня вызвали в этот дом второй раз, я… да, как раз стоял на стоянке, и корешу сказал — появилась у меня забавная пассажирка, такая богатая старушка, из Америки приехала, сдохнуть можно с ней от смеху. Он ещё спросил — хорошо платит? И я ответил, что сама бабуля вовсе не платит, расплачивается приписанная к ней девушка, так эта девушка для меня поинтереснее бабок будет. Ну и перешли на девушку, на том разговор и кончился. Потом, уже после нотариуса, дома. Я переодевался после работы, на приём к ним собирался, и мать поинтересовалась, я ей и рассказал. Оба посмеялись, уж больно забавной была старушка. Но уверяю вас, пан комиссар, моя мама на балкон не залезала и по голове старушку не ударяла. Отец тоже, он вообще обо всем этом не знал, ему я не рассказывал.

— Сделайте одолжение, отвяжитесь от родителей, — вежливо попросил Бежан. — Я с ними уже имел честь познакомиться. Кому ещё, кроме них, говорили?

— А больше никому. И не специально, а просто не пришлось к слову. Слишком много работы было в последние дни, что же касается пассажиров, то больше я их слушаю. А когда в аэропорту получал багаж пани Паркер, парням в таможне сказал только, что это для старушки, попросила меня и доверенность на меня оформила, и хорошо бы не тянуть с доставкой, уж больно стара, неровен час помрёт, так и не дождавшись багажа. Пошутили, в общем. А больше ни о чем.

— О самом доме, о заведённых в нем порядках никому не говорили?

— Не мог я никому такого говорить, ведь я сам толком о них не знал. Немного познакомился со всеми хозяйками только в пятницу, ну и на следующий день, когда фрахт привёз. Так что все-таки это не я разболтал. И вот что ещё хочу сказать. Может, не имеет значения, а может, и имеет. Вам известно, что на панну Дороту чуть какой-то пьяный шофёр не наехал? Она сама не придаёт этому особого значения. И что шофёр пьяный, сама выдумала.