Гарпии

— Я понимаю, для визитов время позднее, но, боюсь, придется задержаться. Без перчаток я не уйду, разве что.., могу подождать и в машине.

— Долго придется ждать, не исключено, до утра, — неожиданно заявила Меланья. — Нет, нет, никаких вопросов, я сама ничего не понимаю, а полиция не соизволила ничего объяснить. Если вас это утешит, сообщаю, что перчатки отобрали не только у вас, сейчас собирают их по всему дому, уж и не знаю, даже в самые жесточайшие коммунистические времена перчатки никогда не считались предметом роскоши.

— Даже при Гомулке их не отбирали, — очнувшись, подала Сильвия голос с дивана.

— И налогом их никогда не облагали, — добавил Дронжкевич.

— Может, вышел указ нового Сейма, запрещающий гражданам иметь перчатки? — высказала предположения Меланья. — Кто читал сегодняшние газеты?

— И как долго они ищут? — поинтересовалась Доротка.

— Уже не меньше часа. Во всяком случае, Фелиция вызвала меня домой к девяти.

— Так, может, мне пока чай заварить?

— Завари. Я с удовольствием выпью. А для Павла завари кофе. А как Яцек, не знаю.

— Если можно, то мне тоже чаю, — ответил Яцек, присаживаясь к столу, хотя ему очень хотелось отправиться следом за Дороткой в кухню. — И у меня создалось впечатление, что в вашем доме проводят официальный обыск. Интересно, чего они ищут?

— Да перчатки же! — захихикала Меланья. — Сначала пытались скрыть этот факт, ну да у нас есть глаза. Не поверили небось, что мы им отдали все, вот теперь и ищут по всему дому. Не исключено, и в самом деле найдут какие-нибудь прабабкины, ведь мы сами не знаем, какое тряпье у нас завалялось. Павла уже осчастливили сообщением, что потом отправятся и к нему искать.

— А как думаете, те, что отобрали, возвратят, или теперь придется покупать новые?

— Сказали, отдадут.

— Хорошо бы...

Комиссар Бежан с трудом скрывал под напускным весельем раздражение и даже ярость. Он отнюдь не собирался сообщать, чего именно ищет в доме. Придя, честно и откровенно заявил, что собирается сделать обыск в их доме, хотя официального разрешения прокурора не имеет и все зависит от доброй воли хозяек. Согласие хозяек он получил немедленно, хозяйки, представленные Фелицией и Сильвией, даже обрадовались новому развлечению. Комиссар приказал своим людям приступать к обыску и в виде любезности за добровольное согласие хозяек не очень нарушать порядок в доме. Были вызваны Меланья с хахалем, и вот не прошло и четверти часа, как эти проклятые бабы обо всем догадались. Громко и бесцеремонно делились эти гарпии своими соображениями об умственном развитии нашей кожаной полиции, которая дурью мучается, вместо того, чтобы раскрывать преступления и ловить бандитов, ищет идиотские перчатки, и зачем они ей понадобились, да какой с дураков спрос, небось начальство велело, а этим надо отчитаться. Стараясь не слушать и заниматься своим делом, а главное, поддерживая сломленный дух своей бригады, Бежан с содроганием ждал, когда же бабы сообразят, почему именно полиция ищет перчатки, и уже жалел, что не посадил их всех в предварительное заключение. Ведь подозреваемые же!

Фелиция тоже была в ярости, не меньшей, чем полицейский. Сначала, когда испросили ее согласия на добровольное проведение обыска, она охотно согласилась, радуясь очередному развлечению, и только потом сообразила, что ведь обыску подвергнется и ее комната. Зная, где в данный момент обретает Меланья, она позвонила домой Павлу Дронжкевичу и вызвала сестру, хотя ей это не очень помогло. Скрежеща зубами, наблюдала Фелиция за обыском в своей комнате, не спуская глаз с сотрудников полиции, и у тех просто руки тряслись от ее злобного горгоньего взгляда, хотя они и старались не производить беспорядка, к очень старым вещам вообще же боялись прикоснуться. К сожалению, в комнате старых вещей было большинство. Перчатки, черт с ними, перчатками, Меланья вмиг догадалась, чего именно ищут полицейские, но она, Фелиция, вовсе не желала, чтобы перетряхивали ее личные памятные вещи, даже если шкатулки не запирались, а у статуэток мейсенского фарфора были отбиты уши, руки и ноги. Что хочет, то и хранит.

К счастью, эти мужланы почти не прикасались к ее дряхлым сувенирам. Мужланы знали свое дело.

Их не интересовали предметы, покрытые многолетней пылью и паутиной в ненарушенном состоянии. Поскольку перчатками пользовались три дня назад, следовало осматривать лишь те предметы, которые были более-менее чистые, те, которые явно сдвигали с места, те, которые брали в руки если не каждый день, то хотя бы раз в неделю. Очень скоро Фелиция убедилась, к своему невыразимому облегчению, что чердак, бросив на него взгляд, полиция оставила в покое, не тронув сокровищ Фелиции. Так же полиция поступила и с подвалом. В одиннадцать следственная группа обыск закончила, с чистой совестью информируя Бежана — в этом доме больше перчаток не имеется, во всяком случае таких, какими пользовались бы до первой мировой войны.