Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)

— Целый монастырь будет к моим услугам… — его змеиные глаза сузились. — Боюсь, Вы меня не поняли, Северус. ЭТО меня не интересует уже много лет… Хотя, может быть, некоторые из моих друзей и сочтут целесообразным посетить кельи каких-нибудь соблазнительных воспитанниц.

Снегг с трудом себя контролировал.

— Простите, сэр, мою несдержанность, но, думаю, что удочерение Валентины — ошибка. Та школа, которую я выбрал в качестве базовой, при МУЖСКОМ монастыре. Впредь я буду отбирать только мальчиков.

— Что ж, мальчики так мальчики. Мне всё равно.

Волан-де-Морт поднялся и протянул ему руку. Но не для пожатия, а для поцелуя — подчёркивая, таким образом, своё превосходство. Северус преклонил колени и прикоснулся к руке Тёмного Лорда.

В дверях Снегг столкнулся с Хвостом.

— Всё наушничаешь? — поймал его за ухо Северус.

Тот в испуге отпрянул, схватясь за голову.

— Что же ты, Питер, дай мне сдачу, — подначивал его Снегг. — Когда рядом были Поттер и Блэк, ты был смелее.

— Они покойники, — глухо зароптал Петтигрю.

— Не без твоего участия, мой дорогой друг, — процедил Северус и, взмахнув плащом, трансгрессировал.

В Паучьем тупике Снегга ждал Будогорский.

— Как ты живёшь в подобном свинарнике? — с гримасой отвращения встретил его Барин.

— Тёмный Лорд предлагал мне прислугу, — усмехнулся Северус. — Нарциссу Малфой.

— Она хорошенькая? — оживился Будогорский.

— Ничего, — скривился Снегг.

— И что? Ты отказался?

— Ну, если ты до сих пор не встретил сухопарую блондинку с длинным лошадиным лицом — значит, отказался.

— Хороши же у тебя критерии привлекательности: „сухопарая с лошадиным лицом“.

— Да это я так, от злости больше.

— Чем же она тебе досадила?

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал Северус.

И они поднялись в лабораторию.

Вместе с Будогорским он ещё раз оглядел составляющие будущего Эликсира. По его мнению, выглядели они замечательно до тех пор, пока их не смешивали. Стоило ингредиентам попасть в один котёл, как спустя минуту превращались в камень. Признаться, в затянувшемся изготовлении Любовного эликсира повинно его „левое“ увлечение. Снегг пытался разобраться, как Дамблдор обучил его столь быстро русскому языку. Долго он не мог понять, что к чему. Пока в квартире Юлии ему не попалась на глаза Библия на иврите. Невероятно! — но он понимал, о чём речь. Разгадка была где-то рядом… Северус вспомнил, что у Юльки есть фильм „Три мушкетёра“ на языке Дюма. Сунув диск в дивидюшник, он утвердился в своих подозрениях — элегантный язык французов стал ему понятен так же, как и родной. „Может, я обрёл теперь умение понимать голоса птиц и зверей?.. Как в сказке ‚Карлик Нос‘? Но нет. Мурлыканье Муськи (Юлиной кошки) казалось ему по-прежнему бессмысленным. ‚С другой стороны, я же понимал, о чём лопочут яговский Кот и Сова…‘. Дамблдор, старый упрямец, будто не замечал, над чем бьётся его великовозрастный ученик. А спросить у него, ясное дело, возможности не представлялось. Чтобы изобретать, надо сначала понять природу этого явления — у кого бы это выяснить? Юлию тоже интересовало: как это так здорово вышло, что она может читать теперь в подлинниках всё — от Вильяма Шекспира до Федерико Гарсия Лорки? Она-то и навела Северуса на мысль, что, скорее всего, это единый язык (скажем, как эсперанто). ‚Эсперанто — наиболее распространённый искусственный международный язык, созданный ещё в 1887 году, — объяснила она. — На едином языке говорили и раньше. Так, например, люди до Всемирного потопа общались на одном языке до тех пор, пока вавилоняне не попытались построить башню до небес. Тогда Бог, разгневанный дерзостью людей, ‚смешал их языки‘, и они перестали понимать друг друга“. Идея понятна — язык един. Но от этого не легче. Ну, ладно, Юлию Дамблдор мог лично заразить этим… Стоп! А если это, действительно, вирус, передающийся, скажем, воздушно-капельным путём? Как всё произошло? Стоило Юле заговорить с ним, как они уже понимали друг друга. Северус, охваченный охотничьим азартом, просиживал дни и ночи, пытаясь вывести этот „вирус“. К слову сказать, ничего у него не вышло. Он был вынужден в конце концов признать, что легче „перезаражать“ тех, кто в этом нуждался, чем создать его самому. Северус вернулся к Любовному эликсиру.

— Может, стоит выпить Эликсир до того, как он превратиться в камень? — предположил Будогорский.

Снегг окатил его презрением.

— Ага, чтобы он упал камнем в желудок… Эликсир — это напиток. И пить его нужно с наслаждением.

— С чего ты взял, что он — жидкость? — не сдавался Барин. — Ты же сам окрестил его ЭЛИКСИРОМ?

— Нет, — упрямо мотнул головой Северус. — Я чувствую. Там чего-то не хватает.

Он в озлоблении тяпнул кулаком по столу, не заметив мелкого стекла разбившейся пробирки. Немедленно рука обагрилась кровью.

— Смотри, Северус! — Барин показал на котёл.