Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики (СИ)

Северус машинально отметил тот факт, что Михаэль, не задумываясь, назвал лошадей по именам, как обычно говорят о членах семьи, это немного настораживало, ведь лошади — это всего лишь лошади, разве не так?

А Гарри сидел тихо, как мышь под веником, наслаждаясь голосом отца и исподтишка разглядывая его — тонкий, прямой нос, тонкие губы, сине-зеленые глаза, редкие, будто ощипанные брови, взлохмаченные темные волосы… Живой, родной, настоящий.

Его буквально распирало от невероятного счастья, которое никак не желало проходить и, похоже, останется в груди навсегда. Хотелось смотреть на отца постоянно, не отрываясь ни на секунду. Хотелось любоваться им и слушать его голос.

В гостиную вошла Лери и деловито сообщила:

— Ваши комнаты готовы, чемоданы в холле, заберете?

Пришлось подниматься с кресел и отправляться наверх — приводить себя в порядок и отдыхать с дороги.

Войдя в предоставленную ему комнату, Гарри радостно осмотрелся: большая, светлая. Стены оклеены белыми обоями с зеленым рисунком стилизованных виноградных листьев и витых лоз, на стенах полки, у окна стол со стулом, дальше полутораспальная кровать, накрытая стеганым пледом, явно сшитым вручную в стиле пэчворк из разных лоскутков.

И это покрывало почему-то больше всего сказало Гарри, что он наконец-то — дома.

Глава пятая. Странные звери странного дома

Ванная комната нашлась в конце коридора, Гарри привел себя в порядок и, возвращаясь к себе, мельком осмотрелся: коридор неширокий, но длинный, по четыре двери с обеих сторон — восемь комнат, стало быть. На стенах картины и фотографии, и Гарри, проходя мимо, невольно смотрел на них, и если картины его не привлекали, насмотрелся он на них в свое время в Хогвартсе, то фотографии в рамках его интересовали. Маленький Люпин его умилил, Северус — само-собой… Но больше Гарри глазел на папу и, видя групповые портреты, старательно искал среди других именно отца. Извечная истина: среди миллиардов людей нам необходим только один — самый родной, самый нужный.

Кроме того, Гарри смущал факт нежданного появления мачехи. Как-то так предполагалось, что они приедут к отцу, и никакой мачехи у них в планах не было, а тут такой сюрприз. Папа женатый и уже давно, вон старший сын какой большой. Нет-нет, против братьев он ничего не имеет, напротив, он очень рад, что они есть и что у них есть мама — тоже неплохо, просто… ему-то как к этому относиться? Он даже понятия не имеет, что такое мачеха. Понятно, конечно, что это папина жена, а ему — мачеха, вот только делать-то с этим что? Игнорировать её не получится, это невежливо, как себя вести с ней, тоже непонятно. Ладно, будем посмотреть по обстоятельствам, как она к ним, так и они к ней.

Приняв наконец решение и успокоившись на сей счет, Гарри, войдя в комнату, плюхнулся на кровать, собираясь и в самом деле отдохнуть с дороги, бросил взгляд на потолок и едва не заорал от неожиданности — прямо на него пикировал, распахнув четырехметровые крылья, белоснежный Пегас. Невольно задохнувшись, Гарри замер, глядя на небесного коня, а тот продолжал спокойно парить в голубых небесах среди белых облаков.

Присмотревшись, Гарри чуть не выругался с досады, Пегас был нарисован на потолке, вернее написан строительными красками и очень, очень реалистично, прямо как живой. Развевалась на ветру белая грива, озорно сияли черные глаза, а в крыльях было прорисовано каждое перышко. А в углах комнаты под потолком угадывались фрагменты греческих колонн, после чего нарисованные части неба и облаков, плавно перетекали, сливаясь с обоями с рисунком виноградных листиков… Гарри задумался, у кого в доме такой талант, писать настенные росписи? Потому что непохоже было, что это сделано на заказ, обои-то раньше налепили, а уже потом потолок расписывали. Вон в углу кусок колонны с виноградом, а от него лоза с листьями уже на обоях. Наверное, это страшно неудобно, лежать на лесах и рисовать, м-м-м… а как рисовать? Вверх ногами или, ну… Гарри честно попытался представить себе неведомого терпеливого художника, который не один час потратил, рисуя на потолке задрав голову. И почувствовал невольное уважение к нему, кто бы он не был.

Так, разглядывая Пегаса на потолке, Гарри незаметно заснул и мирно проспал до обеда. Разбудил его стук в дверь и голос Люпина:

— Гарри, мама зовет обедать, ты спустишься или тебе сюда подать?

— А у меня есть выбор? — спросонок брякнул Гарри.

— А как же! — жизнерадостно отозвался братец. — Здесь будешь лопать то, что подадут, а в общей столовой сможешь есть все, до чего дотянешься!