Гарри Поттер и Дары Cмерти

– Так то дома, а в школе он профессор Долгопупс! Представляешь, я приду на зельеварение и скажу… – Покачивая головой над материнской глупостью, он дал выход своим чувствам, пихнув Альбуса. – Ал, пока! Берегись, не просмотри фестралов!

– Но они же невидимые? Ты говорил, что они невидимые!

Джеймс в ответ только рассмеялся, подставил щёку под поцелуй матери, на бегу обнял отца и вскочил в быстро заполняющийся вагон. Они увидели, как он помахал им из окна и побежал по коридору отыскивать друзей.

– Фестралов нечего бояться, – сказал Гарри Альбусу. – Они очень добрые и совсем не страшные. И потом, вас повезут до школы не в каретах, а на лодках.

Джинни поцеловала Альбуса на прощание:

– Пока, до Рождества!

– Пока, Ал, – сказал Гарри, обнимая сына. – Не забудь, что Хагрид пригласил тебя на чай в пятницу. Не ругайся с Пивзом. Не затевай поединков, пока не научишься сражаться. И не давай Джеймсу тебя морочить.

– А если меня распределят в Слизерин?

Это было сказано тихим шёпотом, чтобы не слышал никто, кроме отца. Гарри знал, что только миг разлуки мог вырвать у Альбуса этот вопрос, выдававший неподдельный и глубокий страх.

Гарри присел на корточки, и лицо Альбуса оказалось чуть выше его головы. Из трёх детей только Альбус унаследовал глаза Лили.

– Альбус Северус, – сказал Гарри тихо, так что слышать их могла только Джинни, а у неё хватило такта увлечённо махать в этот момент глядевшей из поезда Розе, – тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был выпускником Слизерина, и он был, пожалуй, самым храбрым человеком, которого я знал.

– Но если…

– Значит, факультет Слизерин приобретёт отличного ученика, правда? Для нас это не важно, Ал. Но если это важно для тебя, ты сможешь выбирать между Гриффиндором и Слизерином. Распределяющая шляпа учтёт твоё желание.

– Правда?

– Моё она учла, – сказал Гарри.

Он никогда раньше не рассказывал об этом своим детям, и увидел изумление на лице Альбуса. Но в этот момент по всему алому поезду уже захлопали двери, смутные фигуры родителей толпой устремились вперёд с прощальными поцелуями и последними наставлениями. Альбус вскочил в вагон, и Джинни закрыла за ним дверь. Из ближайших к ним окон высовывались школьники. Множество лиц, как в поезде, так и на платформе, было обращено на Гарри.

– Чего они все смотрят? – спросил Альбус, протискивая голову в окно рядом с Розой и оглядывая соседей.

– Не беспокойся, – сказал Рон. – Это всё из-за меня. Я страшно знаменит.

Альбус, Роза, Хьюго и Лили рассмеялись. Поезд тронулся, и Гарри пошёл рядом с ним по платформе, глядя на худенькое, горящее от возбуждения лицо сына. Гарри махал вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его дитя, наполнял сердце грустью…

– С ним всё будет в порядке, – тихо сказала Джинни.

Взглянув на неё, Гарри рассеянно опустил руку и прикоснулся к шраму на лбу.

– Конечно.

Шрам не болел уже девятнадцать лет. Всё было хорошо.