Гарри Поттер и Фактор Неопределённости

— Я в то время жила как раз в той области. Я гуляла, когда случайно наткнулась на этого товарища, валявшегося на земле. Он был истощен, обезвожен, и весь в порезах и синяках. Он был едва жив. Я взяла его домой и позаботилась о нем. Через некоторое время он поведал мне свою историю, и я поняла, что слышала о нем... от тебя, Гарри. Мне стало ясно, что у него в жизни произошло какое-то поворотное событие, поэтому я помогла ему справиться с задачей стать тем, кем он хотел стать.

Гермиона улыбнулась ей:

— И ты в него влюбилась.

— Да. Я влюбилась в того человека, которым он пытался быть, и в того, которым он сумел стать.

— Я решил, что хочу вернуться к Аллегре, — продолжил Драко. — И работать против нее изнутри. Я знал, что это было опасно, и, да видит Бог, я не хотел расставаться с Квинн, в которую я точно так же влюбился, но это был единственный способ. Как мне удавалось так долго обманывать Аллегру — этого мне никогда не узнать. А остальное, как говорится, уже занесено в архив.

Гарри улыбался:

— Я рад, Драко. Я никогда тебе этого не говорил, но... я всегда подозревал, что где-то внутри у тебя есть что-то доброе.

— Как ты можешь так говорить после всего, что я тебе сделал?

— Детские перебранки. Я уже все забыл.

Драко посмотрел на Гермиону:

— И, я знаю, что ты никогда не простишь мне... Джеральда. Мне, правда, жаль. Этого от меня хотела Аллегра, и мне пришлось подчиниться. Мне так жаль, — казалось, он говорил искренне.

Гермиона с силой сглотнула:

— Я постараюсь об этом забыть. Джеральд мне нравился. Это, некоторым образом, почти как будто ты его убил.

— Ты не знала его, Гермиона. Это было, как если бы у меня на время появлялось раздвоение личности. Когда я накладывал гламур, я уже не был Драко. Я становился Джеральдом.

Гарри вздохнул:

— Чтож, я рад, что теперь ты на нашей стороне. Чем будешь заниматься?

— Сириус предложил мне работу в Федерации. Наверное, я соглашусь.

— Хорошо, — Гарри поймал твердый взгляд Драко. — Может, друзьями мы никогда и не будем, Драко. Возможно, Гермиона сможет простить тебя за то, что ты обманным путем завел с ней интимные отношения, но я не уверен, смогу ли я. Ты можешь делать мне все, что угодно, и я не стану держать на тебя зла, но ты причинил боль моей любимой, а такое я с легкостью простить не смогу.

— Понимаю.

— Но, надеюсь, мы сможем быть, по крайней мере, вежливы друг с другом, или, быть может, работать вместе. Возможно, мы вдвоем знаем Аллегру лучше, чем кто-либо другой из живущих. Это уже причина найти способ мирно сосуществовать.

— Значит, ты считаешь, что она жива?

Гарри покачал головой:

— Откуда мне знать. Но... мне не кажется, что она сгинула навсегда. Это было бы слишком просто. Я с одиннадцати лет веду одну и ту же битву, из этой борьбы я извлек лишь одну твердую, непреложную истину.

— И что же это за истина?

— Зло никогда не погибает.

* * *

Драко и Квинн ушли, пообещав прийти завтра в Байликрофт на пикник, который намечали хозяева.

Гарри с Гермионой стояли снаружи Трех Метел и смотрели на звезды.

— Может, пойдем домой? — сказала Гермиона. — Я так устала, что едва держусь на ногах.

— Да, пошли домой.

Они взялись за руки и в течение нескольких минут шли по дороге. Хогсмид, как и Хогвартс, был защищен от аппарирования, и им нужно было дойти до окраин города, чтобы попасть домой.

— Я рада, что все кончено, — наконец сказал она. Он не ответил. — Только... это ведь не так, да? Не совсем.

— Так всегда. Но есть... перерывы. Шансы передохнуть.

— Знаешь, у нас ведь еще не было времени побыть вместе в течение нормальной жизни. С той ночи не одной передышки не было.

— По-твоему, есть какая-то разница?

— Конечно. Просто любить, когда тебя пытаются прикончить, и все вокруг — вопрос жизни и смерти. Но это не так просто, когда на тебя давит ежедневная рутина, и нужно мыть посуду, и ты не можешь найти любимую книгу, а начальник действует тебе на нервы.

— О, думаю, у нас больше шансов, чем у остальных.

— Почему?

Он остановился и повернулся к ней лицом:

— Потому что это мы, — сказа он. — Я просто не могу представить себе, чтобы мы столько времени были так близки, и, наконец, полюбили друг друга, только чтобы у нас ничего не вышло.

Она улыбнулась:

— Я тоже.

— Значит, нам друг от друга никуда не деться.

— Как видишь.

Они пошли дальше:

— Мне на ум приходят вещи и похуже (это он про начальника, действующего на нервы и т.д. и т.п. — прим. пер.).

— Мне на ум приходят некоторые выгодные стороны иметь парня-Мага.

— Есть такие стороны им быть, — сказал он. — Как эта, — он обхватил ее за талию, и положил ее руку себе на плечи. — Держись.

— Чт... чт... чтооооаа! — заорала Гермиона, когда Гарри оторвался от земли. Она вцепилась ему в плечо, пальцами впиваясь в мышцы.

— Эй, полегче! — сказал он, улыбаясь. — Я тебя не уроню, — он взмыл ввысь. — Так гораздо веселее, чем просто аппарировать.

Ветер трепал Гермионе волосы, и она стала расслабляться... Гарри поддерживал ее не только рукой, поняла она. Она чувствовала себя невесомой в залитом лунным светом небе. Они полетели навстречу дому и любой неопределенности, какая бы их там не ждала.