Гарри Поттер и кубок огня

– Ну полно, Рон, Распределение гораздо важнее пищи, – упрекнул Почти Безголовый Ник. «Мэдли, Лора!» как раз отправилась в «Хуффльпуфф».

– Конечно, если ты мертвый, – огрызнулся Рон.

– Я очень надеюсь, что нынешняя партия гриффиндорцев окажется достойна наших славных традиций, – Почти Безголовый Ник аплодировал «Макдональд, Натали», присоединившейся к гриффиндорскому столу. – Мы же не хотим, чтобы кончилась полоса везения и побед?

Вот уже три года подряд «Гриффиндор» выигрывал соревнование колледжей.

– Причард, Грэм!

– «Слизерин»!

– Квирк, Орла!

– «Вранзор»!

Наконец на «Уитби, Кевине!» («Хуффльпуфф!») Распределение завершилось. Профессор Макгонаголл унесла Шляпу и табурет.

– Наконец-то, – проворчал Рон. Он схватил вилку и нож и выжидающе уставился на золотую тарелку.

Профессор Думбльдор встал. Гостеприимно раскинув руки, он улыбнулся ребятам.

– Я хочу сказать буквально одно слово, – произнес он, и его голос эхом пронесся по залу. – Налетайте.

– Вот это другое дело! – громко выкрикнули Гарри с Роном, когда блюда перед ними волшебным образом наполнились.

Почти Безголовый Ник грустно смотрел, как Гарри, Рон и Гермиона накладывают себе еду.

– О-о-о, ‘о-ак-то ‘учше, – сказал Рон, набив рот картофельным пюре.

– Вам повезло, что пир вообще состоялся, – заметил Почти Безголовый Ник. – На кухне сегодня был большой переполох.

– Как это? Что ‘учиось? – спросил Гарри сквозь изрядный кусок стейка.

– Что случилось… Дрюзг, разумеется. – Почти Безголовый Ник покачал головой, которая опасно заколыхалась. Он подтянул плоеный воротник повыше. – Обычная история. Хотел прийти на пир – что, конечно, немыслимо, вы же его знаете, никакого воспитания, как увидит тарелку с едой – сразу швыряется. Мы созвали совет призраков – Жирный Монах, между прочим, был целиком и полностью за то, чтобы дать ему шанс, – но Кровавый Барон высказался за категорический запрет – и правильно сделал, по моему мнению.

Кровавый Барон, мрачный, безмолвный и запятнанный серебристой кровью, был слизеринским призраком. Во всей школе он один мог упрвиться с Дрюзгом.

– Мы так и подумали, что Дрюзг из-за чего-то взбесился, – сумрачно произнес Рон. – Так что он там наделал, в кухне?

– Да как всегда, – пожал плечами Почти Безголовый Ник. – Хаос и разрушение. Раскидал кастрюли и сковородки. Все кругом плавало в супе. До смерти перепугал домовых эльфов…

Звяк. Гермиона опрокинула золотой кубок. Тыквенный сок неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько футов белого льна, но Гермиона даже не заметила.

– Здесь есть домовые эльфы? – Она в ужасе вытаращилась на Почти Безголового Ника. – Здесь, в «Хогварце»?

– Разумеется, – удивился Почти Безголовый Ник. – Насколько я знаю, ни в одном замке Британии столько не наберется. Больше сотни.

– Я ни разу ни одного не видела! – воскликнула Гермиона.

– Ну так они же днем почти не выходят из кухни, – сказал Почти Безголовый Ник. – Они выходят по ночам, прибираются, следят за каминами и так далее… Их ведь и не должно быть видно, не так ли? Таков отличительный признак хорошего домового эльфа, согласитесь: его не видно и не слышно.

Гермиона сверлила Ника взглядом.

– А им платят? – вопросила она. – У них бывает отпуск? Больничный, пенсия?

Почти Безголовый Ник зафыркал так, что плоеный воротник сполз, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной полоске жил и кожи.

– Больничный? Пенсия? – переспросил он, опять водрузив голову на плечи и зафиксировав ее воротником. – Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!

Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула тарелку.

– Ой, ну п’рстань, Ер-мона, – сказал Рон, случайно оплевав Гарри йоркширским пудингом. – Фу ты!.. ‘звини, ‘Арри… – Он проглотил. – Ты же не добьешься для них больничного голодовкой!

– Рабский труд, – заявила Гермиона, раздувая ноздри. – Вот как приготовлен этот ужин. Рабским трудом!

И не съела больше ни кусочка.

Дождь по-прежнему барабанил в высокие темные окна. Очередной раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила золотые тарелки: остатки первых блюд быстро исчезали, и появлялось сладкое.

– Смотри, Гермиона, пирожное с патокой! – Рон помахал ладонью, чтобы на нее пошел запах. – Смородинный пудинг! Шоколадный бисквит!

Но Гермиона смерила его взглядом и при этом стала так похожа на профессора Макгонаголл, что Рон умолк.

Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок и те вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся. Веселое жужжание зала стихло почти мгновенно – слышны были только завывания ветра и стук дождя.