Гарри не мог точно вспомнить, какими словами профессор Квиррелл ранее говорил, что он не будет убивать Гарри. Ничего прямолинейного вроде «Я совершенно никоим образом не собираюсь тебя убивать, если только ты своими действиями не принудишь меня к этому, выкинув какую-нибудь глупость». Гарри и сам не хотел требовать подобного обещания и настаивать на строгих формулировках, поскольку понимал, что ему нужно будет нейтрализовать Лорда Волдеморта, и боялся, что, если они попытаются обменяться действительно обязывающими обещаниями, строгие формулировки выдадут его намерения. Так что наверняка в обещаниях профессора были лазейки.
Осознание возможной скорой гибели не вызвало серьёзного потрясения. Оно лишь напомнило, что следует поторапливаться. Какая-то часть Гарри и раньше это понимала и лишь ждала повода, чтобы представить разуму на рассмотрение. За время разговора прозвучало очень много всего, и профессор Квиррелл не стал бы рассказывать такие подробности человеку, которому отведено прожить больше, чем несколько часов. Чудовищное одиночество, о котором рассказывал профессор Квиррелл, могло объяснить, почему он решил нарушить свои правила и рассказать всё это Гарри – при условии, что Гарри скоро умрёт. А мир, вообще-то, не похож на пьесы, где злодей, раскрывший свои планы, всегда терпит неудачу при последующей попытке убить героя. Но смерть Гарри определённо присутствует где-то в будущих планах профессора.
Гарри сглотнул и попытался успокоить дыхание. Профессор Квиррелл только что добавил в
Вероятно, с учётом сложившихся обстоятельств, стоило прекратить так уж сильно беспокоиться о риске и вести разговор более активно.
– Если я укажу на одну из ошибок Лорда Волдеморта, накажет ли он меня за это?
Профессор Квиррелл приподнял брови.
– Нет, если ошибка действительно была. Я бы не советовал читать мне морали. Но я не казню ни носителя дурных вестей, ни подчинённого, который искренне пытается указать на проблему. Даже в роли Лорда Волдеморта я был не в состоянии опуститься до подобной тупости. Конечно, встречались глупцы, которые принимали моё поведение за слабость и пытались самоутвердиться, принижая меня своими публичными наставлениями. Они считали свои поучения критикой, которую я обязан терпеть, – профессор Квиррелл улыбнулся своим воспоминаниям. – Пожиратели Смерти становились только лучше без таких умников, и я не советую тебе повторять подобную ошибку.
Гарри кивнул, холодок пробежал по его спине.
– Э-э, когда вы рассказали мне о том, что произошло в Годриковой лощине в ночь на Хэллоуин, я имею в виду, в 1981 году, гм… Я понял, что в ваших рассуждениях есть ещё один пробел. Вы могли избежать провала. Но, м-м, мне кажется, что у вас есть «слепое пятно», один класс стратегий вы просто не рассматриваете, даже не замечаете их впоследствии…
– Надеюсь, ты не собираешься сказать какую-нибудь глупость, вроде «попробуйте не убивать людей», – сказал профессор Квиррелл. – В этом случае я несколько огорчусь.
–
Гарри сглотнул.
– Э-э. Почему вы не проверили вашу систему крестражей до того, как она вам реально потребовалась?
– Проверил? – возмущённым тоном переспросил профессор Квиррелл. Он оторвал взгляд от готовящегося зелья. – В каком смысле, «проверил»?
– Почему вы не проверили, что ваша система крестражей работает правильно, до того, как она вам понадобилась на Хэллоуин?
Профессор Квиррелл сказал с отвращением:
– Это абсурд… Я не хотел
Гарри сглотнул появившийся в горле ком:
–
– Нет, – помолчав, ответил профессор Квиррелл.
Он аккуратно растёр один из оставшихся цветков колокольчика с прядью длинных светлых волос и затем бросил в зелье, которое сейчас радостно бурлило. На столе осталось лишь два колокольчика.
– И я надеюсь, что в твоём уроке есть смысл, ради твоего же блага.
– Предположим, профессор, я выучил улучшенное заклинание Крестража и хочу его использовать. Как я поступлю?
Профессор Квиррелл немедленно ответил: